– У Юнга есть кое-что по этому поводу, – заметил я. – О том, что наши враги – всего лишь проекция темных сторон нашего подсознания. Мы переносим на других то, что не можем принять в себе самих. Фактически проецируем наш собственный страх.
Сол значительно кивнул.
– А если причины для страха больше нет? Как биологический вид относится к вымершему хищнику – неужели он вечно сохраняет бдительность? У человечества всегда были враги, и чувство страха было необходимо для выживания. Теперь врагов нет, а страх остался.
– Но… – протянул я, – есть же еще террористы, фанатики, расисты, наркоторговцы… Преступность существует, это не иллюзия. А вы говорите, нет врагов.
– Хорошо, давайте посмотрим. С кем воюют террористы и фанатики? С такими же террористами и фанатиками. Разве стали бы они вести себя как дикие звери, не будучи загнанными в угол? Что касается наркотиков, то это лишь средство, помогающее избежать страха. Расизм – не более чем поиск козлов отпущения, основанный на том же иррациональном страхе. А сколько преступников сделались таковыми только из-за голода и бедности – вы считали? И если мы так уж заботимся о своей безопасности и их исправлении, то почему содержим в тюрьмах среди таких же, как они, создавая целые криминальные сообщества – новых врагов, чтобы их бояться? Надо искоренить сам страх, тогда не будет и врагов!
Я задумался. Мир без страха? Легче представить себе море без воды.
– Нет, невозможно, – покачал и головой.
– Чушь! Все возможно, если только произойдет революция в нашем понимании реальности. В восемнадцатом веке автомобиль тоже показался бы фантастикой. Попробовали бы вы объяснить ученому девятнадцатого века теорию относительности! В нашем случае речь тоже идет о революции, только не политической или технической, а о революции в сознании.
– Новая утопия? – нахмурился я. – Что-то не верится.
– Теперь придется, – сурово отчеканил Сол. – Мы должны в нее поверить. Холокам во что бы то ни стало нужно заставить нас сохранить образ врага. Они нарочно наполняют наши сны кошмарами, навязывают нам дикий первобытный страх. «Враг есть, – говорят они. – Вооружайтесь!»
– Но зачем такая секретность?
– Их оружие – страх. А страх имеет обыкновение прятаться в темных уголках сознания, среди неизведанного, необъяснимого. Обычная тактика партизанской войны.
– А не легче ли просто-напросто захватить власть?
– Они не хотят управлять.
– Не хотят?
– Не-а, – с улыбкой протянул Сол. – К чему им устанавливать новый порядок? Наоборот, важно сохранить положение вещей. Само их существование требует, чтобы мы уничтожили себя.
Мне становилось все более не по себе. Наверное, я чувствовал в глубине души, к чему он ведет.
– Вы говорили об одном человеке…
– Совершенно верно. И этот человек – вы. Только от вас зависит, будут ли существовать холоки.
– От меня?
– От вас.
– Каким же образом?
– В этом году у вас родится ребенок. Холоки установили, что именно ваш потомок вызовет революцию в человеческом сознании, создаст совершенно новую концепцию, преобразит мир. С образом врага будет покончено.
– Они это видели?
– Своими глазами, – ухмыльнулся Сол. – Так что позвольте мне первым поздравить будущего папашу.
– Черт побери! Почему бы им тогда просто не убить меня и не избавиться от проблемы раз и навсегда?
– Нельзя. Ребенок у вас будет, этого они предотвратить не могут, только следить.
В памяти вдруг всплыли слова Лоры: «В моем распоряжении всего год».
– Лора?! – воскликнул я. Старик кивнул.
– Они послали Лору, чтобы она забеременела от вас. Существует два варианта. Либо она возвращается к ним вместе с дочерью, либо рожает сына и остается здесь.
– А сын…
– Правильно. Сын для них не опасен, только дочь.
– Почему Лора согласилась в этом участвовать?
– Она хочет ребенка. Где угодно – там или здесь. Вы не представляете, что он значит для нее. Она слишком много времени провела в одиночестве, в отсутствие себе подобных.
– Да нет, как раз представляю, – вздохнул я. – А что, если я рожу ребенка не от нее?
– Ситуацию контролирует группа поддержки, – пояснил Сол. – Они никогда не доверяют дело кому-то одному. Пара наблюдателей: один внутри, другой снаружи. Спящий и бодрствующий. Призрак и страж.
– Как это? – не понял я.
– С первым вы уже знакомы. Помните мальчишку со жвачкой?
– О!
– Доктору Стюарту достался второй.
– Который его убил?
– Ага.
Толстяк в серой машине. Только он, больше некому.
– Призрак и страж, – повторил я. Сол кивнул. – А Лора?
– Лора – это дверь номер три, – рассмеялся он, взглянув на телефон. – Впрочем, можете спросить у нее.
Я тоже посмотрел на телефон, и в тот же момент раздался звонок. Встревоженный Аймиш перелетел на верхнюю полку и принялся с остервенением клевать резинового крокодила. Старик поднял трубку.
– Салют, принцесса! – хихикнул он. – Нет… Нет… Да… Он здесь… Да-да, у меня… Ну конечно, он хочет… Ну, это уже твои проблемы. Сама ему скажи.
Ухмыляясь, он передал трубку мне.
– Лора… – начал я.
– Я очень волнуюсь, – сразу перебила она. – У меня скоро овуляция. Это последняя возможность. – Для чего?