— В хороших. Но это были довольно официальные отношения. Мы все здесь держимся довольно официально, инспектор. Не бегаем друг к другу просто так.
— И у нее есть деньги?
— Думаю, у него тоже есть свои деньги. Немного. Точно не могу сказать.
— А какие у него отношения с Маргарет Ланкастер? Не бойтесь, отвечайте откровенно. Мы все знаем. Мы знаем, что он был в своем гараже, что на нем был комбинезон и что он занимался своей машиной. И мы знаем, что комбинезон исчез, а он теперь носит новый. Это, конечно, может ничего не значить. Я рассказываю вам это, чтобы вы не думали, что выдаете какую-то тайну. И мы знаем, что он встретился с Маргарет. Зачем? Вы не знаете?
— Я никогда не слышала ничего о нем и Маргарет Ланкастер, пока вы не показали мне то письмо, инспектор.
Я знала, что он не был удовлетворен. Он сидел и ел меня глазами. Потом сказал:
— Хорошо. Продолжим. А что вы можете сказать о Ланкастерах? Какие были между ними отношения? Хорошо ли старый джентльмен относился к своим падчерицам? И что можете сказать о миссис Ланкастер? Это на ее деньги жила семья?
Я старалась, как могла, но я так долго жила здесь с ними, что они стали частью моей жизни. И мне было трудно смотреть на них со стороны.
— На самом деле, я не знаю этого. Кажется, они оба были богаты. Они всегда жили очень тихо, даже до того, как она заболела. Дело в том, что у нее было плохое здоровье еще до моего рождения. Думаю, поэтому девочки и не вышли замуж. У нее не было удара или чего-нибудь такого. Она просто слабела и слабела. А потом перестала вставать с кровати. Она уже много лет прикована к постели. Не могла сделать и шага. Думаю, у нее что-то было с позвоночником, но точно не знаю.
— Но у них были хорошие отношения?
— Совершенно верно, хорошие. Конечно, мистер Ланкастер был против того, чтобы она собирала золото в доме. Маргарет тоже высказывалась против этого, вы знаете. У миссис Ланкастер иногда бывали капризы, особенно летом. Ей не нравилась еда, а Маргарет занималась хозяйством. Вот и все разногласия.
— Иными словами, — сказал инспектор, — она была обычным, довольно сварливым старым инвалидом. Но ее уже нет, поэтому оставим ее в покое. А теперь скажите, как в семье относились к мисс Эмили? Что вы знаете о ней? Какую жизнь она вела? Постарайтесь подумать о ней и создать довольно правдивый портрет.
Я постаралась.
— Раньше она была довольно хорошенькой. Когда я была маленькой девочкой, она все еще хорошо выглядела. Потом ей так много приходилось сидеть у постели матери, что она стала толстеть. Больше я ничего не знаю о ней, инспектор.
— У нее никого не было, кроме семьи? Никаких близких друзей?
— Ничего такого не слышала. Она очень любила канарейку, которую я подарила ей на Рождество. Было грустно смотреть, как она за ней ухаживала. Вы понимаете, о чем я говорю? Если бы у нее были дети…
Он кивнул, как будто бы даже мужчина может понять чувство материнства, которое было присуще Эмили Ланкастер.
— Понимаю вас. Поэтому нет никаких оснований подозревать, что старый джентльмен не любил или боялся ее? Или еще что-нибудь в этом роде?
— Никаких, — ответила я довольно уверенно. — Какие у него были для этого причины?
Он не ответил на мой вопрос, задумчиво пощипывая губу.
— Ладно, пусть так. А что вы можете сказать о мисс Маргарет? Она не такая спокойная, как ее сестра? Быстро может вспылить?
— Но так же быстро отходит, инспектор.
— Вы думаете, семья знала о ее связи с Дэлтоном?
— Нет. И не думаю, что это была связь.
— Возможно, вы и правы. Значит, вы считаете, что в доме не происходило ничего особенного? Это были просто старые люди и люди средних лет, которые жили своей жизнью, пока не появился кто-то, кто без всяких на это причин убил двух человек?
— Другого ничего не могу придумать.
— Все было тихо и спокойно, пока старушка не начала накапливать золото у себя под кроватью. А потом кто-то, кто знал об этом, начал потихоньку вытаскивать оттуда золото, подменяя его портновскими грузиками!
— Но все это не так уж странно, как кажется, — сказала я ему. — У нас у всех есть такие грузики. Мы все их используем. Я видела много таких грузиков в дровяном сарае Ланкастеров прошлой весной. Мисс Маргарет сажала цветы в горшки и на дно клала эти грузики. Но, кажется, она тогда использовала все грузики, которые там были.
Он задумался. Потом полез в карман, вынул записную книжку, посмотрел в нее, а потом на меня.
— А что вы можете сказать об этой домашней портнихе? Она должна многое знать о Полумесяце и его жителях. Как она выглядит? Высокая и худая женщина, довольно угловатая, с седыми волосами?
— Мисс Мейми? Нет. Она маленькая и толстенькая.
— Вы не можете мне сказать, кто из жителей Полумесяца мог бы обладать такой внешностью?
— Только Лидия Тэлбот и их горничная Лиззи Кромвелл. Наша кухарка Мэри выглядит примерно так же.
— Прекрасно, — сказал он и спрятал записную книжку. — А теперь перейдем к Тэлботам и их странному поведению. Что вы о них знаете? Что происходит за этими зарешеченными окнами и запертыми дверями? Вы что-нибудь знаете об этом?
Я постаралась рассказать ему, что знала. О том, что миссис Тэлбот редко покидает свою комнату, расположенную в задней части дома, что она сидит там за запертой дверью и вяжет крючком. В Полумесяце нет такого дома, который не получал бы на Рождество какой-либо ужасной салфетки, которой все должны были восхищаться и выставлять напоказ. Кроме того, она много читала, буквально пожирая одну книгу за другой. О том, как она командовала в своем доме, как все ее боялись, кроме Лиззи Кромвелл, которая очень давно жила у них. В какой-то степени боялись и Джорджа Тэлбота. О том, как она каждое утро вынимала из кладовки на кухне все необходимое для еды, а потом запирала ее на ключ, как проклинала кухарку, которая после этого просила ее дать еще одно яйцо или ложку чая. О том, что сестра ее мужа мисс Лидия вынуждена была жить с ней, потому что ей больше жить негде. И хотя ей было доверено покупать продукты, она отчитывалась до последнего цента.
И при всех этих своих недостатках миссис Тэлбот первая приходила на помощь, если случалось несчастье. Доказательством были ее посещения дома Ланкастеров. Миссис Ланкастер была ее родней по первому мужу, хотя она могла бы и не общаться с Ланкастерами, так как муж миссис Тэлбот, брат первого мужа миссис Ланкастер, оставил ее.
Он внимательно меня слушал, широко раскрыв глаза.
— Вы говорите, они были друзьями? Она не была против второго брака миссис Ланкастер, не была чем-нибудь недовольна?
— Как мне кажется, они стали дружны в последние годы. До этого между ними были какие-то разногласия, — заметила я осторожно. — Не знаю, что это было. Но они поругались. Это было очень давно.
— Вы не знаете, из-за чего?
— Не знаю. Мне всегда казалось, что когда умер мистер Тэлбот, первый муж миссис Ланкастер, в его завещании ничего не было сказано о мисс Лидии, которая была его сестрой, и миссис Ланкастер сочла, что ее должна содержать жена Джона Тэлбота. Но я могу ошибаться.
— Возможно, это так и было, — согласился он. — Чем больше у людей денег, тем они жаднее. Поэтому у них есть деньги. А теперь поговорим о сыне, Джордже. Как он живет в доме, где все заперто? Для молодого человека это должно быть тяжело. Вы согласны?
— Он всегда жил в таких условиях. Конечно, он понимает, что все это довольно необычно. Но он любит свою мать и живет своей жизнью вне дома. Это вполне естественно.
— Что вы имеете в виду, когда говорите о «своей жизни»?
— Теннис, гольф, клуб.
— И женщины?
— Не думаю. Я никогда не слышала о таких вещах. Но, возможно, мне и не от кого было слышать.
Ушел он от нас около десяти. Я несколько устала от него. Вскоре после этого я легла спать и спала очень крепко. А между двенадцатью и часом ночи на Северной дороге какой-то водитель нашел труп Холмса, который лежал на цементе в дюжине миль от города.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ