– Сядьте в кресла и подождите, – отправился в кабинет и уселся за свой стол.
Они придвинули кресла и сели лицом ко мне.
– Он ушел, – глухо повторил Фриц, словно пытаясь убедить себя.
– Какая наблюдательность! – огрызнулся я.
– Тебе известно, где он. – В голосе Теодора прозвучало обвинение. – Некоторые орхидеи нельзя перевезти, не повредив их. Я вовсе не хочу работать на Лонг-Айленде, даже за двести долларов в неделю. А когда он вернется?
– Послушай, Теодор, – взорвался я. – Мне совершенно наплевать, чего ты там хочешь, а чего не хочешь. Мистер Вульф избаловал тебя, поскольку никто не вынянчивает его цветы лучше тебя. Но мне ты сейчас напоминаешь только одно – свернувшееся молоко. Я имею в виду твою кислую рожу. Я не знаю ни где находится мистер Вульф, ни когда он вернется, если вообще вернется. Тебе он приписал «всего доброго», а мне «всего доброго и с наилучшими пожеланиями». Уловил разницу? Тогда заткнись и не мешай. – Я переключился на Фрица: – Мистер Вульф считает, что Марко Вукчич станет платить тебе вдвое больше, чем он сам. Очень на него похоже, да? Сам видишь, я зол как черт из-за его выходки, хотя и вовсе не удивлен. Теперь, чтобы вы поняли, насколько хорошо я его знаю, расскажу вам, как было дело. Вскоре после моего звонка он нацарапал эти записки и покинул дом, оставив дверь распахнутой – ты же сам сказал, что дверь была открыта, – чтобы любой праздношатающийся убедился: в доме больше нет никого и ничего стоящего внимания. Ты встал, как всегда, в шесть тридцать, увидел открытую дверь, поднялся в его спальню, убедился, что кровать пуста, и нашел на столе записки. Потом поднялся в оранжерею и позвал Теодора. Вы спустились с ним в спальню, устроили обыск и обнаружили, что все вещи на месте. А потом сидели и таращились друг на друга до самого моего приезда. Можешь что-нибудь добавить?
– Я не хочу работать на Лонг-Айленде, – заявил Теодор.
А Фриц добавил только:
– Разыщи его, Арчи.
– Он запретил.
– Да, но ты… все равно найди его! Где он будет спать? А что будет есть? – Фриц всплеснул руками.
Я встал, подошел к сейфу, открыл его и заглянул в ящичек, где мы всегда хранили наличные на случай непредвиденных расходов. Прежде там было чуть больше четырех тысяч, теперь же осталось чуть больше тысячи. Я закрыл дверцу сейфа, крутанул ручку и заявил Фрицу:
– Ему хватит и на ночлег, и на питание. Так я точно изложил факты?
– Не совсем. Мы не досчитались одной сумки, пижамы, зубной щетки, бритвы, трех рубашек и десяти пар носков.
– А трость он захватил?
– Нет. Только старое серое пальто и старую серую шляпу.
– Посетители у него были?
– Нет.
– А телефонные звонки кроме моего?
– Я даже не знал, что ты звонил. Мой параллельный аппарат тоже подключен к сети, как и у него, но сам знаешь, в твое отсутствие я отвечаю на звонки, лишь когда он меня просит. Звонок был всего один, в двенадцать минут первого.
– Проверь свои часы. Звонил я. В пять минут первого. – Я подошел и потрепал его по плечу. – Ладно. Надеюсь, работа на новом месте тебе понравится. А как насчет завтрака?
– Но Арчи! Его завтрак…
– Ничего, я готов его съесть. Я сорок миль проделал на пустой желудок. – Я снова похлопал его по плечу. – Послушай, Фриц. Я, конечно, зол на него, чертовски зол. Но после того как я проглочу дюжину гренок с жареной ветчиной и восемь – десять яиц под твоим фирменным соусом, а также кварту кофе, возможно, я и подобрею. Скорее всего, разозлюсь еще сильнее, а может, и нет. Кстати, как насчет его любимого меда, который ты мне уже давненько не давал? Тимьянового, кажется?
– Его осталось… немного. Четыре банки.
– Отлично. Тогда на десерт подай мне его вместе с горячими оладьями. Может, тогда я и сменю гнев на милость.
– Ни за что бы не подумал… – Голос Фрица предательски задребезжал, и он умолк, а потом начал заново: – Ни за что бы не подумал, что такое может случиться. В чем дело, Арчи? – Он буквально скулил. – Что произошло? У него был такой прекрасный аппетит в последнее время…
– А мы сегодня собирались пересадить несколько мильтоний, – упавшим голосом добавил Теодор.
Я досадливо крякнул:
– Так иди и пересаживай. От него все равно толку как от козла молока. И вообще, убирайся и оставь меня в покое! Я должен пораскинуть мозгами. К тому же я голоден как волк. Поди прочь!
Теодор, бурча себе под нос, зашаркал вон из комнаты. Фриц направился следом за ним, но в дверях притормозил.
– Правильно, Арчи. Пораскинь, пожалуйста, мозгами. Очень прошу. А я пока приготовлю тебе завтрак.
Он вышел, а я остался, чтобы напряженно мыслить, но шарики упорно отказывались шевелиться. Я был слишком выбит из колеи, чтобы спокойно думать. «Не разыскивай меня». Абсолютно в его духе. Он прекрасно знал, что, случись мне заявиться домой и обнаружить, что он исчез, я тут же приступлю к поискам. Вот и сделал так, что мне даже подступиться к ним нельзя.