— А разве в прошлый летний сезон этого не было?
— Да, но…
— Ах ты, дамский угодник! — воскликнула Ева. — Все эти… все эти жалкие создания влюблены в тебя, и теперь только потому, что ты помолвлен со мной, они перестали ходить к тебе. Я отлично знаю их, ведьмы проклятые. И ты такой же, как они. Я очень жалею…
И она разразилась слезами. Это была их первая ссора, и на Еву она произвела тяжелое впечатление. Что касается доктора Скотта, то во время этой ссоры у него был такой вид, будто он наступил на липкую грязь.
— Милый! О, прости меня! Я совсем так не думаю. Я просто с ума схожу от любви к тебе. Ты полностью завладел мной, всеми моими мыслями. И я все равно буду любить тебя, даже если эти проклятые ипохондрички не будут ходить к тебе. Черт с ними, с твоими пациентками. О, Дик, — всхлипывала она в его объятиях. — Я твоя раба. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь.
Потом Ева вновь была счастлива, потому что он поцеловал ее в любимое местечко и повел в ближайшее кафе угостить шоколадным пломбиром, который она очень любила.
В начале сентября доктор Макклур сообщил из Стокгольма, что он скоро возвращается. Ева помчалась с этим письмом в приемную жениха.
— Гм-м, — критически хмыкнул Ричард, вертя в руках эту весьма скудную информацию. — Примерно столь же красноречив, как египетская мумия.
— Как ты думаешь, принесла ему пользу поездка? — расспрашивала его Ева, как будто доктор Скотт мог видеть за четыре тысячи миль.
— Должна принести, милая. Не беспокойся. Если со здоровьем у него плохо, мы его срочно отремонтируем, как только он высадится на берег. Сейчас он, вероятно, уже в пути.
— Интересно, знает ли Карен? — Ева едва сдерживала волнение. — Возможно, знает. Вероятно, папа написал и ей.
— Я думаю. В конце концов, ведь она же его будущая жена.
— И это мне кое-что напомнило, Ричард Скотт.
Ева вынула цветок из букета, стоявшего на столе доктора.
— Говоря о будущих женах…
— Да?
— О, Дикки, не будь глупым, — вспыхнула Ева. — Разве ты не понимаешь? Я говорю… — Ева посмотрела ему прямо в лицо. — Дик, когда мы поженимся?
— Слушай, ангел мой… — начал он, смеясь и пытаясь обнять ее.
— Нет, Дик. Я совершенно серьезно.
Они долго смотрели друг на друга. Потом доктор Скотт вздохнул и слегка откинулся на своем вращающемся стуле.
— Что ж, хорошо, — сказал он с некоторым раздражением. — Кажется, я действительно конченый человек. Я дошел до такой точки, что ты мне мерещишься повсюду: я ем тебя за завтраком, я вижу тебя во всех обнаженных бюстах, к которым прикладываю свой стетоскоп.
— Дик!
— Я никогда не думал, что скажу какой-нибудь женщине: «Я не могу жить без тебя». Но теперь, Ева, я именно это и собираюсь тебе сказать. Ева, я не могу жить без тебя. Черт возьми, Ева, я женюсь на тебе в ту самую минуту, когда вернется старый Джон!
— О, Дик, — только и могла прошептать Ева. Она обошла вокруг стола, села ему на колени и поцеловала кончик красивого носа Ричарда. Потом, соскользнув с его колен, сказала:
— Конечно. Я немедленно бегу к Карен на Вашингтон-сквер.
— Но побудь со мной еще хоть немного, — проворчал он. — Неужели ты не можешь сходить к Карен в другой раз?
— Нет. Я и так совсем ее забросила, а кроме того…
— И меня тоже бросаешь…
Он нажал кнопку звонка. Вошла сестра.
— На сегодня прием окончен, мисс Харриган.
А когда сестра вышла, позвал:
— Ну, иди ко мне.
— Нет.
— Ты хочешь, чтобы я, как дурачок, бегал за тобой по всему кабинету? Ловил тебя?
— О, Дикки, милый, пожалуйста, не надо.
Ева энергично пудрила свой носик.
— Я должна пойти к Карен.
— Откуда вдруг такая любовь к Карен?
— Ну, пусти меня, Дикки. Я хочу все рассказать ей, дурачок ты этакий. Я просто должна хоть кому-нибудь рассказать!
— Ну, тогда я, пожалуй, немного вздремну, — сказал он. — Когда у тебя поднимается подбородок, спорить с тобой бесполезно. А я всю ночь не спал, сидел у кровати миссис Мартин. Я держал ее за руку и внушал ей, что рожать ребенка совсем не страшно, все равно что удалить зуб.
— О, бедняжка!
Ева поцеловала его.
— А она хорошенькая? Ну ладно, не буду. Спи.
— Вечером увидимся? В конце концов, надо же отпраздновать.
— Конечно.
Ева убежала.
Она появилась на залитой солнечными лучами Парк-авеню именно с таким видом, какой и должен быть у девушки перед свадьбой. Она сияла от счастья. Швейцар мило улыбнулся ей, а шофер такси бросил зубочистку и поспешил открыть ей дверцу.