—. Терри. — По его тону она поняла, что он на нее рассердился. — Вы что, не соображаете, в какой переплет вы попали? Сначала были умницей, а теперь вдруг задумали глупить.
— Терри. — Ева почувствовала, что должна спросить у него. — Почему вы мне помогаете?
Он не ответил. Она подняла голову и увидела, что в его глазах сверкают гневные огоньки.
— Если это деньги, — быстро проговорила Ева, — то я…
Ей показалось, что он собирается ударить ее при всем честном народе, здесь, в зале ожиданий.
— Слушайте, вы… Слушайте, вы… — Он слегка нагнулся, его загорелое лицо залилось пурпурной краской. Потом он овладел собой и спокойно сказал:
— Ну, и во сколько же вы оцениваете мою помощь?
— О, — прошептала Ева. — Извините.
— Испугались, что я разорю вас? Да? Слушайте, не смейте больше говорить мне подобные вещи.
Еве стало ужасно стыдно, она положила свою руку на его, но он быстро отдернул ее и выпрямился. Из-под полей своей желтой фетровой шляпки она видела, как кулаки его нервно сжимаются и снова разжимаются.
— Извините меня, пожалуйста, Терри. Мне очень жаль, что я вас обидела. Но как я могла подумать?..
— Это потому, что с вашей точки зрения я подонок? Да?
— Я просто не могу себе объяснить, почему вы для меня все это делаете…
— А я один из тех парней в стальной сорочке, рыцари, что ли, они называются? Странствую по свету и спасаю красивых девушек, попавших в беду.
— Но если я могу доверять вам, абсолютно незнакомому человеку, я с еще большим основанием могу доверять своему отцу. Не так ли?
— А уж это как хотите.
— И потом, я не могу подвергать вас большей опасности, чем…
— Ха, — презрительно фыркнул он. — А кто же вам тогда поможет?
Теперь она уже начала сердиться.
— Дик. А вы самый…
— Тогда почему же вы не рассказали ему все?
Ева опустила глаза.
— Но… были причины.
— Боялись, что он сбежит от вас?
— Нет.
— Конечно, только подлец мог бы так поступить. И вы боялись. Боялись, что ваш красавец женишок окажется именно таким подлецом. И пожалуйста, не спорьте со мной.
— Вы… просто самый отвратительный…
— Слушайте. Вы отлично знаете, в какой переплет вы попали. Эта старая акула Квин не пропустит ни одной мелочи. Мне и раньше приходилось встречаться с ним по работе. Он дотошный парень, ко всему относится с подозрением. Наверное, вы уже сами заметили это.
— Я ужасно боюсь, — прошептала Ева.
— Так и должно быть.
Он ушел. В его походке была какая-то мальчишеская дерзость, и он сердито сдвинул свою шляпу на затылок.
Ева смотрела ему вслед. Но он не ушел из порта, а снова вернулся к таможенному столу, где уже толпился целый рой репортеров;
— «Пантия» сейчас в карантине, — услышала она голос доктора Скотта. — Их забрали с борта «Пантии» на полицейском катере, об этом есть договоренность с портовыми властями. Вероятно, они уже скоро прибудут.
— Они? — повторила Ева.
— Да, твой отец и парень по имени Квин. Кажется, они встретились на пароходе.
— Квин?
Доктор Скотт кивнул.
— Да, это сын инспектора. Сам он к полиции не имеет никакого отношения. Пишет детективные романы или что-то в этом роде. Ты не помнишь, он ведь, кажется, был на приеме у Карен?
— Квин, — снова глухо повторила Ева.
— Не могу себе представить, какое отношение он может иметь к этому делу, — пробормотал доктор Скотт.
— Квин, — в третий раз произнесла Ева. Ей очень не нравилось это имя. И оно вновь на ее пути. Какая-то сверхъестественная сила заставляет ее все время сталкиваться с этим именем Квин. Она смутно припомнила высокого молодого человека в пенсне на приеме у Карен. Он показался ей вполне порядочным молодым человеком. Он так дружелюбно посмотрел на нее. Кажется, она ему нагрубила и была этим очень довольна. Но это было тогда… А теперь…
Она прислонилась к плечу доктора Скотта, стараясь ни о чем не думать. А он снова так странно посмотрел на нее, так же, как смотрел Терри Ринг, застав ее в комнате Карен. Доктор Скотт по-прежнему был нежен с ней, и Ева была очень благодарна ему за участие, но, несмотря на это, что-то мешало их прежним отношениям.
Дни с шоколадным мороженым казались теперь безвозвратно утерянными…
Доктор Скотт заметил, что к ним направляется вся стая репортеров. Он схватил Еву под руку, и они удрали.
Ева плохо запомнила момент встречи с доктором Макклуром. Вероятно, потому что чувствовала себя виноватой и хотела скорее забыть обо всем. Несмотря на то, что в течение последнего дня и двух ночей она неоднократно принимала твердое решение при встрече держаться молодцом, именно она и сорвалась, а он был очень сдержан. Она плакала на его груди так же, как в свое время плакала в Нантакете о поломанной кукле, когда весь мир для нее ограничивался полем за Нантакетом. Она плакала потому, что он был спокоен.