Я продолжил:
— Хотя играть с ней в пинг-понг, пожалуй, будет скучно: она не будет промахиваться. А впрочем, можно научить её и этому: поставим генератор случайных чисел… да, это можно. А когда сделаем — устроим рекламный матч. Вот будет зрелище, а?
— Год, Дэн. Один год, и ни днём больше. И я найму дизайнера от Леви — помочь тебе с внешним оформлением.
Тут я сказал:
— Майлс, когда ты поймёшь, наконец, что технической частью командую я? Вот когда я передам её тебе — валяй, там ты хозяин. Но ни секундой раньше.
— А вермута всё-таки многовато… — ответил Майлс.
С помощью наших механиков я возился с «Салли» до тех пор, пока она перестала напоминать два столкнувшихся мотоцикла и приобрела вид, вызывающий желание прихвастнуть ею перед соседками. Я тем временем довёл до совершенства всю систему управления. Я даже научил её гладить Пита и чесать его за ухом, а это, поверьте, требует такой же точной системы отрицательной обратной связи, как в оборудовании атомных лабораторий. Майлс не торопил меня, хотя время от времени заходил взглянуть, как идут дела. Работал я обычно по ночам, поужинав с Беллой и проводив её домой. Большую часть дня я отсыпался, приезжал на фабрику после обеда, подмахивал приготовленные Беллой бумаги, проверял, что сделано за день в мастерской, и опять уезжал с Беллой ужинать. Я не очень выкладывался перед ужином, потому что после творческого труда от человека воняет, как от козла: утром, когда я возвращался из мастерской, вытерпеть меня мог разве что Пит.
Как-то раз, когда обед близился к концу, Белла спросила:
— Ты обратно на фабрику, милый?
— Конечно, а куда же ещё.
— Хорошо. Майлс тоже должен приехать.
— Майлс?
— Он хочет провести собрание пайщиков.
— Собрание пайщиков? Зачем?
— Это ненадолго. Ты ведь в последнее время не очень вникал в дела фирмы, милый. Майлс хочет кое-что уточнить или решить вопросы нашей политики; я точно не знаю.
— Я в основном занят инженерными делами. А что, собственно, ещё я могу делать для фирмы?
— Ничего, милый. Майлс говорит, что собрание — ненадолго.
Майлс уже ждал нас на фабрике и поздоровался со мною за руку так торжественно, будто мы месяц не виделись. Я спросил его, в чём дело. Он повернулся к Белле.
— Достань, пожалуйста, повестку дня.
Уже тогда я должен был понять, что Белла солгала мне, будто бы Майлс не говорил ей, что он замышляет. Но мне это и в голову не пришло (я же верил Белле, чёрт возьми!), да ещё вдобавок меня кое-что отвлекло: Белла подошла к сейфу, повернула ручку — и сейф открылся. Я спросил:
— Кстати, дорогая, я вчера хотел открыть его и не смог. Ты что, сменила шифр?
Она перекладывала папки и не повернулась ко мне.
— Разве я тебе не сказала? Охрана попросила меня сменить шифр после ложной тревоги на прошлой неделе.
— А… ты лучше дай мне новый шифр, а то, не ровен час, придется звонить вам среди ночи!
— Конечно. — Она закрыла сейф и положила папку на стол, который мы использовали для совещаний.
Майлс откашлялся и сказал:
— Давайте начнём.
Я ответил:
— О'кей. Дорогая, раз это официальное собрание, то, мне кажется, надо бы вести протокол. Хм, итак: среда, восемнадцатое ноября 1970 года. Девять часов двадцать минут вечера. Присутствуют все пайщики — запиши наши имена; председатель правления и ведущий собрание — Д. Б. Дэвис. Есть ли вопросы, оставшиеся не рассмотренными ранее?
Таковых не оказалось.
— О'кей, Майлс, твой выход. Есть ли новые вопросы?
Майлс опять прочистил горло:
— Я хочу обсудить и пересмотреть политику фирмы, предложить программу действий на будущее и представить на рассмотрение совета предложения о привлечении средств со стороны.
— Не дури, Майлс. У нас положительный баланс, и дела идут лучше с каждым днем. Чего тебе не хватает? Если денег на текущем счету, то можем добавить!
— Новая программа не позволит нам сохранить положительный баланс. Нам нужна более широкая структура капиталовложений.
— Какая ещё новая программа?
— Дэн, ну, пожалуйста! Я не поленился всё это подробно записать. Пусть Белла прочтёт.
— Ну что ж… пусть прочтёт.
Опуская крючкотворские пассажи (а Майлс, как все юристы, очень любил длинные слова), дело сводилось к трём пунктам. Во-первых, Майлс хотел отобрать у меня «Универсальную Салли», передать её группе инженеров-технологов и немедленно выбросить на рынок. Во-вторых — тут я перебил его:
— Нет!
— Подожди. Дэн. Как президент и старший менеджер, я определённо имею право, чтобы мои соображения выслушали, не перебивая. Оставь свои комментарии при себе и дай Белле дочитать.
— Ладно. Но другого ответа не будет.
Во-вторых, хватит нам быть кустарями, считал Майлс. У нас в руках большое изобретение, не менее важное, чем автомобиль, и немалая фора. Так что надо немедленно расширяться, создавать организацию всеамериканского, а возможно, и всемирного масштаба: оптовая торговля, розничная — ну, и производство, соответственно.
Я начал барабанить пальцами по столу. Я представил себя главным инженером такого предприятия: у меня даже чертёжную доску отберут, а если я возьму в руки паяльник — профсоюз тут же объявит забастовку. С тем же успехом я мог остаться служить в армии и попытаться стать генералом. Но я не перебивал.
В-третьих, такие дела с нашими грошами не проворачивают, — нужны миллионы. Миллионы предлагала «Манникс Энтерпрайзиз»; фактически она просто покупала нас на корню — вершки и корешки, вместе с «Универсальной Салли». Мы превратились бы в её дочернюю корпорацию. Майлс стал бы начальником отдела, а я — ведущим конструктором, но доброе старое время уже не воротишь: мы оба станем просто батраками.
— Это всё? — осведомился я.
— Мм-м… да. Давайте обсудим и проголосуем.
— По-моему, надо ещё включить пункт, гарантирующий нам право сидеть вечером перед хижиной и петь спиричуалс[3]?
— Это не шутки, Дэн. Так надо.
— А я и не шучу: чтобы раб не бунтовал, ему надо дать какие-то привилегии. О'кей. Можно мне?
— Валяй.
Я выдвинул встречное предложение, которое давно вертелось в голове. Я предложил свернуть производство. Джейк Шмидт, наш мастер цеха, был славный малый. Но меня то и дело выдёргивали из теплого творческого тумана — устранять дефекты сборки. Ощущение такое, будто тебя из тёплой постели вываливают в ледяную воду. Вот из-за этого-то я и старался побольше работать по ночам, а днем держаться подальше от цеха. А когда привезут еще ангары и укомплектуют ночную смену, мне и вовсе не видать покоя для творчества, даже если мы и отклоним этот безумный план — втиснуться между «Дженерал Моторз» и «Консо-лидейтед». У меня не две головы; я не могу быть и изобретателем, и производственником.
Так что я предложил: давайте не будем расти. Лучше продадим лицензии на «Золушку» и «Чарли» — пусть их выпускает и продает кто-нибудь другой. А мы будем получать свои отчисления. А когда «дозреет» «Салли», мы и её можем лицензировать. Если «Манникс» интересуют наши лицензии, пусть торгуется. Переторгует других — ради бога! А мы сменим вывеску на «Конструкторскую Корпорацию Дэвис и Джентри» и опять будем работать втроём. Ну, еще парочка механиков — помогать мне собирать новые модели. А Майлсу и Белле останется только сидеть да считать денежки, что к нам потекут.
Майлс медленно покачал головой.
— Нет, Дэн. Конечно, лицензирование — это тоже деньги. Но ничего похожего на то, что мы можем иметь, делая нашу технику сами.
— Черт побери, Майлс, да ведь мы как раз и не будем делать ее сами, в том-то и дело! Мы просто продадимся «Манникс» с потрохами. А деньги — сколько ты хочешь? Больше одной яхты и одного бассейна тебе не надо. А у тебя будет и то и другое ещё в этом году, если захочешь.