Что входило в обязанности Умницы Фрэнка? Ответ: любая домашняя работа, обычно исполняемая людьми. Он не умел играть в карты, заниматься любовью, есть или спать, но должен был прибирать за картежниками, застилать постели, следить за детьми (по крайней мере за их температурой и дыханием) и звать кого-нибудь, если они нездоровы. Не было нужды “учить” Фрэнка отвечать на телефонные звонки — такой прибор уже был в продаже — и открывать входные двери, ибо они, как правило оснащались ответчиками.
Чтобы Фрэнк мог хорошо исполнять свои многочисленные обязанности, ему нужны были глаза, уши руки и мозг… достаточно большой мозг.
“Руки” можно было взять от Горничной, то есть заказать компании, снабжающей атомщиков. Правда, мне хотелось сделать их лучше — снабдить обратной связью и множеством степеней свободы, увеличить чувствительность”. “Глаза” можно было заказать там же, но их следовало изменить, чтобы Фрэнк не таранил все стенки, за исключением бетонных монолитов.
В качестве “ушей” я планировал использовать дистанционное управление телевизора. Мне хотелось, чтобы Фрэнк управлялся не только кнопками, но и голосом.
Просто удивительно, сколько транзисторов и печатных схем можно впихнуть в столь ограниченный объем.
Фрэнку нужна была законченная форма и я дал ему страусиную шею, а руки сделал длинными, как кузнечные щипцы. Еще хотелось “научить” его ходить по ступенькам.
Потребный узел имелся в инвалидных креслах — следовало только проследить, чтобы вес Фрэнка не превышал веса среднего паралитика и чтобы фрэнковы габариты не слишком выпирали за пределы колесной базы. Управлять этим узлом должен был сам Фрэнк.
А вот с мозгом было сложнее. Можно изготовить сочленения наподобие человеческих суставов или даже лучше. Можно создать тонкую координирующую систему — и механические руки смогут делать маникюр, скрести полы, разбивать яйца или, наоборот, брать их не разбивая.
Но механизм — не человек, его мозг не засунешь промеж ушей.
К счастью, Фрэнку не нужен был мозг человеческих кондиций; я создавал послушного идиота, годного только для нудной домашней работы.
Здесь пригодились лампы Форзена, “лампы памяти”, как их иногда называли. Они применялись в межконтинентальных ракетах в системах контроля уличного движения, как в Лос-Анджелесе, например. Объяснять их устройство нет нужды; наверное, даже в лабораториях “Белл Корпорейшн” не все разбираются в этом.
Коротко, суть их действия сводится к тому, что вы можете вмонтировать лампу в тот или иной механизм, “показать” ему какое-либо действие, а лампа “запомнит” его и в дальнейшем сможет управлять этой операцией уже без участия человека. Лампы Форзена годились и для станков, и для управляемых снарядов, и для Умницы Фрэнка.
Нужно только вмонтировать в него некоторые вторичные цепи, его “здравый смысл”. Конечно, это не тот здравый смысл, каким обладаем мы с вами (по-моему, у машины вообще не может быть ничего подобного). Это просто регулирующая цепь, “говорящая” машине: “Следи за этим в таких-то пределах; когда увидишь это — действуй по инструкции”. А инструкцию можно усложнять сколько угодно — лампы Форзена и цепи “здравого смысла” справятся с любым действием, — лишь бы не было взаимоисключающих пунктов.
Словом, совсем как у имбецила, делающего картонные коробки.
Итак, надо лишь однажды научить Фрэнка мыть посуду и вытирать со стола; дальше он сам с этим справится. А цепь “здравого смысла” проследит, чтобы он не бил тарелки.
Рядом с первой лампой можно воткнуть вторую — и он сможет пеленать младенца, причем никогда, никогда, никогда не сунет бэби в мойку.
Квадратная “голова” Фрэнка легко вмещала сотню ламп Форзена и каждая ведала какой-то одной хозяйственной операцией. Следовало подстраховать цепи “здравого смысла” общей предохранительной цепью — это на тот случай, если Фрэнк столкнется с чем-нибудь экстраординарным. Но и тогда бэби и посуда будут в полной безопасности.
Оставалось взгромоздить Фрэнка на каретку инвалидного кресла — и он был готов. Он походил на помесь осьминога с вешалкой для шляп, но, боже мой, как он полировал столовое серебро!
Увидев первого Фрэнка, Майлз велел ему смешать мартини, посмотрел, как он расправляется с грязной посудой (не прикасаясь к чистой), открывает и закрывает окно, сметает пыль с книжных полок.
— Многовато вермута, — сказал он, пробуя мартини.
— Именно так, как я люблю. Можно научить его мешать коктейли по-твоему, а можно и так и этак. Мозги у него еще чистые. Он Умница.