— Это не я оставила ее открытой!
— Брось, это твоя привычка.
Майлз обошел все комнаты, проверяя задвижки на окнах, потом пропал куда-то, а следом за ним и Белл. Пит продолжал завывать, изредка прерываясь. Я не знаю, долго ли они отсутствовали — время перестало для меня существовать.
Белл вернулась первой. Ее косметика и прическа были безупречны, она надела платье с высоким воротом и длинными рукавами, сменила порванные чулки. Кроме нескольких царапин на лице, ничто не напоминало о недавнем сражении. Грим сотворил чудо: при других обстоятельствах я бы снова влюбился в нее.
Она подошла ко мне и велела встать, что я и сделал. Быстро и умело она обыскала меня, не позабыв проверить карман рубашки и правый грудной карман пиджака, которого у большинства костюмов не бывает. Улов был небольшой: бумажник с небольшой суммой наличными, идентификационная карточка, водительские права, ключи, мелочь, носовой антисмоговый ингалятор, всякий мелкий хлам и конверт с чеком, который она же и отправила. Она повертела чек, прочла передаточную надпись и озадаченно глянула на меня.
— Что это такое, Дэн? Ты застраховался?
— Нет.
Совсем не ответить я не мог, и такой мой ответ был, пожалуй, Наилучшим.
Она нахмурилась и положила конверт в общую кучу. Потом посмотрела на питов саквояж и, должно быть, вспомнила о клапане, который я использовал вместо портфеля. Она взяла саквояж и открыла клапан.
Там она, естественно, обнаружила комплект документов, выданный мне в Компании Взаимного Страхования. Присев, она начала их читать, а я, словно манекен, стоял там, где меня поставили.
Вскоре появился Майлз. На нем был халат, домашние шлепанцы и преизрядное количество марли с пластырем. Выглядел он как заштатный боксер среднего веса после состязания с чемпионом-тяжеловесом. Лысину его украшало нечто вроде марлевого тюрбана; неприкрытой осталась только самая макушка — ее Пит, очевидно, не смог достать.
Белл быстро глянула на Майлза, приложила палец к губам и указала на кипу бумаг. Майлз присел и тоже начал читать. Вскоре он догнал ее и последнюю бумагу они читали уже вместе.
— Это меняет дело, — сказала она.
— Ничуть. Документы действительны на четвертое декабря, то есть на завтра. Куда же мы его денем? Завтра утром его начнут разыскивать, — ответил Майлз, посмотрев на часы.
— Майлз, в критических ситуациях ты сущий цыпленок. Это возможность, может быть, лучшая из всего, что мы могли бы придумать.
— Что ты имеешь в виду?
— Он же наркотизирован. Я вкатила ему лошадиную дозу “зомби” и теперь он сделает все, что нам угодно. Пусть он делает, что намеревался, пусть себе ложится в анабиоз. А он так и сделает, если ему приказать. Ты знаешь что-нибудь о гипнозе?
— Не так уж много.
— А в чем ты вообще разбираешься, кроме законов, толстячок? Любознательности у тебя ни на грош. Есть такая штука — постгипнотическое внушение. Оно может быть противно всей его натуре, но сопротивляться ему он не сможет, если не попадет в руки психиатра. Хороший специалист, конечно, поймет в чем дело. Тогда внушение будет снято, Дэн окажется независим от моих команд и натворит кучу неприятностей.
— Черт побери, ты же говорила, что препарат надежен.
— Боже мой, Майлз, рискни хоть раз в жизни. Мы можем выиграть. Дай мне подумать. — Она помолчала. — Проще и безопаснее было бы отпустить его на все четыре стороны. С этой дрянью в крови он сделает все, что мы скажем. Если он сломает шею — мы ни при чем и риска никакого. Мы можем протрезвить его и вывести отсюда… или вывести отсюда, а потом протрезвить и пусть себе ложится в анабиоз. — Она повернулась ко мне. — Дэн, когда ты собираешься ложиться в анабиоз?
— Я не собираюсь.
— Как? А это что такое? — она показала на бумаги.
— Документы для анабиоза. Договор с Компанией Взаимного Страхования.
— Он бредит, — сказал Майлз.
— Ммм… не совсем. Я забыла, что наркотизированные не могут размышлять. Они слышат, говорят, могут отвечать на вопросы… важно лишь правильно поставить вопрос. А размышлять они не могут.
Она подошла ко мне и заглянула прямо в глаза.
— Дэн, я хочу, чтобы ты рассказал мне все об этом договоре. Начни с самого начала и расскажи все по порядку. Ты же лишь сегодня подписал эти документы, а теперь говоришь, что не собираешься ложиться в анабиоз. Расскажи мне все, я хочу знать, почему ты решился на это и почему передумал.
Я рассказал ей все, ответил на все вопросы. Это заняло много времени, но зато я рассказал все по порядку и в деталях, что от меня и требовалось.