Итак, я предвкушал множество удовольствий.
Я отдал роботу листок с инструкцией, поднялся с постели и посмотрел на его “выходные данные”. Я почти не сомневался, что среди всего прочего будет надпись “Горничные, Инкорпорейтид”, может быть “Аладдин” был преемником “Мэнникса”. На пластинке было не так уж много данных: название модели, серийный номер, фабрика-изготовитель и прочее такое; там же был список патентов, числом около сорока; самый ранний — ого! — датировался 1970 годом… и почти наверняка был основан на моих чертежах и единственной модели.
Я отыскал в тумбочке карандаш с блокнотом и записал номер первого патента — из чисто интеллектуального интереса. Даже если схема была украдена у меня (а я был уверен, что это именно так), я ничего не мог бы сделать: патент был датирован 1987 годом, а срок давности в моем случае, если, конечно, патентное право не изменилось, истек в 1983-м. Я просто хотел знать правду.
У дежурного вспыхнула лампочка и он произнес:
— Меня вызывают. Могу я уйти?
— А? Ну, конечно. Двигай.
Он снова полез за инструкцией и я поспешно поправился:
— Иди!
— Спасибо. До свидания, — сказал он, объезжая меня.
— Тебе спасибо.
— Не за что.
Отвечал он приятным, располагающим баритоном.
Я вернулся в постель и доел свой завтрак — он тем временем должен был совсем остыть, но почему-то не остыл. Порция была явно рассчитана на какую-то птицу средней величины. Удивительно, но ее хватило и для меня, хотя я был очень голоден — наверное у меня смерзся желудок. Итак, я впервые за тридцать лет поел — в это время на земле сменилось поколение. Это косвенно подтверждалось меню — то, что я принял за копченую грудинку, оказалось “жаренными дрожжевыми полосками — национальным блюдом”.
Но, несмотря на тридцатилетний пост, еда мало занимала меня ведь вместе с завтраком они прислали газету — лос-анджелесскую “Таймс” за среду, 13 декабря 2000 года.
Формат газеты не изменился, а вот бумага была не шероховатая, а глянцевая; иллюстрации были или цветными или черно-белыми, но стереоскопическими — убей меня бог, если я понимал как они это делали. Стереоизображение получалось без красно-синих очков и прочих приспособлений. Помнится, в детстве я был совершенно очарован стереооткрыткой, рекламирующей быстрозамороженные продукты. Но та состояла из множества крошечных призм на довольно толстой пластиковой подложке, а здесь не было ничего, кроме тонкой бумаги и удивительно глубокого изображения.
Я решил просмотреть газету до конца. Работяга положил ее так, чтобы мне была хорошо видна первая страница. Но я никак не moi перевернуть страницу — все листы словно смерзлись.
Наконец, я случайно коснулся верхнего правого угла полосы. Она свернулась и отлетела — очевидно в этом месте листа заключалась некая хитрость. И другие страницы открывались легко и даже изящно — стоило мне коснуться верхнего правого угла.
Добрая половина заголовков напоминала мне старые времена, навевала ностальгическую грусть: “Ваш гороскоп на сегодня”; “Мэр на торжественном открытии нового бассейна”; “Военные ущемляют свободу печати”, — говорит нью-йоркский Солон[22]”; “Гиганты” играют два матча подряд; Внезапное потепление огорчает любителей зимнего спорта; Пакистан предупреждает Индию” и так далее в том же духе. Точно как в мои времена.
Другие заголовки были незнакомы, но сами себя объясняли:
Лунный “ЧЕЛНОК” СТОЛКНУЛСЯ С ГЕМИНИДАМИ[23] — Стационарная суточная станция пробита в двух местах, жертв нет.
В КЕЙПТАУНЕ ЛИНЧЕВАЛИ ЧЕТВЕРЫХ БЕЛЫХ — ООН требует санкций.
МАМАШИ[24] ВЫСТУПАЮТ ЗА ПОВЫШЕНИЕ ГОНОРАРОВ — Они требуют, чтобы “Любительниц” объявили вне закона.
23
Геминиды — метеорный поток, исходящий (для земного наблюдателя) из области созвездия Близнецов.