— Вы растерялись, — произнес инспектор и дружески похлопал ее по плечу, — и, должно быть, от волнения начали перебирать и трогать разные предметы в спальне. И конечно, дотрагивались до вещей здесь, в гостиной. Но оставим в покое гостиную, поскольку, по вашим словам, мимо вас никто не проходил. А вот спальня — другое дело.
— Да, — сквозь зубы выдавила Эва.
— Мы взяли в спальне несколько отпечатков пальцев. И теперь должны определить, кому они принадлежат. Нам надо установить отпечатки пальцев мисс Лейт, отпечатки пальцев этой японки, ваши отпечатки и так далее. Может быть, там обнаружатся какие-то еще, неизвестные нам. Вы меня поняли?
— А как насчет моих? — поинтересовался загорелый молодой человек и подмигнул.
— Ну, твои мы тоже возьмем, можешь не сомневаться, — усмехнулся инспектор. — Хотя я абсолютно уверен, что ты-то никаких отпечатков не оставил. Не хотел бы я, чтобы ты оказался убийцей.
И они оба от души рассмеялись.
Эва вытянула руки, стараясь, чтобы они ненароком не задрожали, и служащий полиции в одно мгновение снял отпечатки ее пальцев. Она с любопытством взглянула на десять чернильных пятен — образцов на двух листах пронумерованной бумаги.
«Вот они, мои отпечатки пальцев, — подумала она. — Все кончено. Все кончено».
Эва так устала, что не могла даже плакать. Она сидела и наблюдала за тем, как маленький инспектор давал указания своим подчиненным, и постоянно чувствовала улыбку Терри Ринга, которая сковывала ее по рукам и ногам.
Эва решила, что никому не скажет, как она дотрагивалась до половинки ножниц, — ни Дику, ни доктору Макклуру, ни даже Терри Рингу. Быть может, он не запомнил. Быть может, на половинке ножниц вообще не осталось отпечатков ее пальцев. Быть может, эту половинку ножниц никогда не найдут.
Затем она услышала голос — дружеский, родной, взволнованный и такой желанный, что он сразу подействовал на нее как бальзам на раны, утешил ее и привел в чувство. Все будет хорошо. Отныне все будет хорошо. Сюда пришел Дик. И ей больше незачем опасаться ни Терри Ринга, ни инспектора Квина, ни кого бы то ни было.
Она распростерла руки ему навстречу, и он сел рядом с нею на кушетку. В выражении его красивого лица без труда угадывались беспокойство и нежность. Она знала, что все они сейчас смотрят на них — и Терри Ринг, и полицейские, — но ей это было безразлично. Эва, как ребенок, спрятала голову на груди доктора Скотта и потерлась о нее кончиком носа.
— Все в порядке, дорогая, — повторял он ей. — Успокойся. Все в порядке.
— Дик, — вздохнула она и прижалась к нему еще плотнее.
Ее очень радовало, что Терри Ринг глядит на них. Пусть видит, что у нее есть мужчина, способный о ней позаботиться. Пусть не считает себя всемогущим. Теперь она со своим будущим мужем, со своей семьей. Со своей собственной семьей. А Терри ей чужой. Она подняла голову и поцеловала доктора Скотта. Терри Ринг улыбнулся.
Доктор продолжал ворковать, утешая ее, и Эва стала понемногу успокаиваться. Больше ничего страшного не произойдет.
— Ради бога, Эва, расскажи мне, что случилось, — прошептал наконец доктор Скотт. — Я никак не могу поверить. Это совершенно немыслимо.
Нет, все отнюдь не в порядке. Она забыла. И какой же она была дурочкой, допустив хоть на секунду, будто все ее проблемы и неприятности остались позади. Что случилось? В самом деле, что случилось? А случилось то, что она навсегда потеряла Дика.
Эва медленно выпрямилась.
— Ничего, Дик. Просто… кто-то убил Карен. Вот и все!
— Бедная ты моя малышка. — Доктор пристально посмотрел на нее. — Почему бы тебе как следует не выплакаться? — Очевидно, он почувствовал ее неестественное спокойствие. Если бы он только знал!
— Я уже плакала. Не беспокойся обо мне, Дик. Я не желаю выглядеть как последняя идиотка.
— А я хочу, чтобы ты поплакала. Тогда тебе станет намного легче. И ты не должна забывать, дорогая, что твой отец…
«Да, — подумала Эва. — Есть еще доктор Макклур».
— Тебе нужно подготовиться к его приезду. Для него это будет тяжелейший удар. И когда он вернется, только ты сможешь его утешить.
— Я знаю, Дик. Все будет хорошо.
— Его уже успели известить. Я разговаривал с этим инспектором. Они позвонили на «Пантию». Но он прибудет только в среду утром… Эва…
— Да, Дик?
— Ты меня не слушаешь.