Я поблагодарил хозяйку. Отхлебнув из кружки, я определил, что в ней налита горячая вода. Лучше, чем ничего. Я откусил от лепешки кусочек и разжевал.
— Зачем ты здесь?
Я посмотрел на хозяина лачуги. Он обращался ко мне.
— Я ищу дорогу домой, — проглотив не дожеванный кусок, ответил я.
— Где ты живешь?
Вопрос в яблочко. Действительно, где? Живу ли я вообще, или меня взяли и стерли из жизни, как нарисованного мелом человечка. Я вспомнил родной город. Странные ощущения. Точнее будет сказать, ощущений почти нет. Картинка есть, но я не чувствую того обычного присутствия там, хотя бы в мыслях. Пришлось приложить усилия, чтобы вызвать из памяти запах в квартире родителей, ощущение от знакомых вещей. Сразу ум выстроил цепочку событий, приведших меня к тому, что я сижу посреди свалки в карантинном секторе другого мира. Видение отрезвило. Нужно выбираться отсюда! Но как?
— Вы знаете, как можно выбраться из карантинного сектора? — вместо ответа задал вопрос
— Что это такое? — нахмурился бородач.
— Ну, вы же в адаптации, в секторе живете. А есть другие уровни, миры.
— Так ты из этих… из секты — понимающе кивнул бородатый.
— Откуда?
— Я говорю: из секты, значит, — произнес он тоном врача, выносящего диагноз.
— Не знаю ни про какую секту.
— Как не знаешь? — удивился мужик. — Ты веришь, что есть другой мир?
— Конечно, верю. Вот туда мне и нужно попасть.
— Ты веришь, что есть жизнь после смерти?
Я успел многое повидать и был жив, хотя как сказала ведьма, на том свете меня похоронили, или отобрали тело. Смерть — жизнь. Жизнь — смерть. Где кончается одно и начинается другое? Я уже начал запутываться, где какой свет и откуда я, собственно, явился.
— Ну да. Верю.
— Значит, сектант, — вынес вердикт вопрошавший.
— Пускай будет так, если вам угодно. Но как выбраться отсюда, из карантинного сектора?
— Нет никакого сектора, — отрезал хибаровладелец, — есть город, есть свалка и больше нет ничего. Все остальное — бред, лапша, которую вешает на уши простофилям Провидица.
— Кто такая Провидица?
— Все, хватит, — разозлился бородач. — Иди спать. Моя жена покажет тебе где.
Я поднялся с табурета и вышел за женщиной на улицу.
Тени удлинились и лежали на земле узкими полосами. Значительно стемнело. Но на небе не заметно ни звезд, ни луны или чего-то подобного. Пустая темнота.
Женщина привела меня в соседнюю лачужку. Она едва вмещала кровати по обеим сторонам от двери. Одна была застелена ветхим лоскутным одеялом. Вторая — пустая, сетка в железном каркасе, установленном на двух ящиках. Между кроватями в узеньком проходе табурет.
Женщина поставила на него лампаду и поправила края одеяла.
— Скажите, а кто такая Провидица, о которой говорил ваш муж?
— Провидица учит, что есть другие миры.
Я обрадовался: как раз то, что мне нужно.
— А как можно ее увидеть?
— Не сейчас. После темноты. Ложитесь спать здесь, — она показала мне на застеленную постель.
— Спасибо большое. А где будут спать дети? Разве это не их кровати?
Женщина помолчала.
— Те, кто здесь спал… Их забрала темнота. Ложитесь, и не вздумайте выходить во двор, — кратко сказала женщина и поспешно покинула лачугу. Я почувствовал, что она хотела сказать что-то еще, но спросить не успел.
17
Раздеваться я не стал. При свете лампадки осмотрел кровать на наличие зловредных насекомых, вроде клопов или вшей, коими по моему разумению должны были изобиловать жилища, подобные этому. И впрямь, при тщательном осмотре я отыскал в складках одеяла одного клопа. Кто ищет, тот всегда найдет. Принимая в расчет, что мысли имеют свойство материализовываться, я постарался о клопах больше не вспоминать. Но то, что глаза уже засвидетельствовали, трудно откинуть как несуществующее. Видать, вот так люди и привыкли верить в реальность окружающего мира — вжились в иллюзию.
Я лег поверх одеяла и сладко вытянулся. Появление хозяйского сына блаженство прервало. Он бесшумно проник в мою обитель и сел напротив, на свободную кровать.
— Ты веришь, что есть другие города? — спросил он слету.
Я приподнялся на локтях и посмотрел на мальчонку.
— Да. Я хочу выбраться отсюда. Ты что-то знаешь об этом?
— Я только знаю про Провидицу; что она учит людей выживать в темноте. Знаю, что она рассказывает, что было до темноты и что будет после нее. Отец нам запрещает к ней ходить, а читать мы не умеем.