– Пойдем домой? – тихо предложил Стив.
– Да, пожалуй…
Когда Энни со Стивом вышли на улицу, к ним снова вернулось ощущение, будто они существуют совсем отдельно от толпы на тротуаре, от высоких красных автобусов, проезжающих мимо. Казалось, что Стив и Энни укрылись от остального мира, сияющим, непроницаемым нимбом собственного счастья.
– Спасибо, – сказала Энни. – У меня еще никогда не было такого ленча.
– У меня тоже, – ответил Стив. И оба они понимали, что речь тут идет совсем не о еде. «Очень важно, что мы впервые обедали вместе». Он взял ее под руку и повел к себе домой.
В пустой квартире ничто не задерживало взгляда Энни, ничто ни о чем ей не напоминало. Дневное солнце светило сквозь планки жалюзи, оставляя золотистые полосы на сером полу. Когда Стив взял ее руку, повернул к себе, светлые и темные полосы легли на их лица, придавая им какую-то сказочную нереальность.
Казалось, что на коже каждого из них заиграли светлые зайчики, отражающиеся от реки, по которой они сейчас вместе плывут. Энни почувствовала, что ее тело стало невесомым в волнах этой удивительной реки, и течение подхватило ее… И было легко двигаться в нем, ни о чем не думая…
Их губы слились, и солнечные лучи окутали мужчину и женщину своим сверкающим покровом. Наступило мгновение прекрасного сказочного спокойствия, а потом поток, подхвативший их, стал сильнее. Губы Энни раскрылись, она захлебывалась в этих волнах, затопивших комнату, а ее сердце, казалось, готово было выскочить у нее из груди.
Их поцелуй сломал все замки, разрушил, наконец, все преграды, стоявшие на пути их любви и желания. Энни дрожала, ее кожа пылала и, как будто издалека, она услышала свой собственный голос, вернее стон:
– Я люблю тебя…
– Я хочу тебя, – прошептал Стив, и Энни отозвалась, как эхо:
– … Возьми меня… – Она не помнила, как они шли по дорожкам из света и тьмы, разрисовавшим пол…
В спальной, где жалюзи были открыты, и свет свободно лился сквозь окно, они раздели друг друга не торопясь, потому что отныне спешить было некуда, и они были уверены в этом.
Энни никогда не была высокого мнения о своем теле. После рождения первого ребенка она сильно похудела, но после нескольких недель болезни и вынужденного отдыха сейчас поправилась, немного округлившись, ее кожа приобрела красивый бледный цвет, с чуть синеющими прожилками вен.
А сейчас, в эту минуту, когда Стив смотрел на нее, ничем не прикрытой, совсем обнаженную, Энни стояла ровно и спокойно, уверенная в собственной красоте. Стив нежно прикоснулся к рубцам от ран на ее животе, руках, плече, а она смотрела на сеточку морщин в уголках его глаз, и видела, какой нежностью светится его лицо. И Энни знала, что она прекрасна! У нее сильное, упругое, красивое тело, и она сама сильна, потому что они здесь, и они вместе, вот такие, какие есть!
Энни тоже изучала Стива, его тело. Положив ладонь ему на грудь, она медленно перебирала его черные волосы, чувствуя под ними прохладную кожу. На его теле тоже были следы от ран. На ноге новая кожа на месте перелома еще резко отличалась от старой. Но мускулы Стива уже окрепли и, хотя сам он был худощав, его мышцы буграми выделялись на груди, спине, руках.
Стив и Энни прильнули друг к другу и несколько мгновений их тела соприкасались в слабом напряжении, в то же время властно влекомые друг к другу…
Энни иступлено целовала уголки его рта, а Стив поворачивал ее лицо, чтобы найти ее губы. Она почувствовала, как его язык, раздвинув его губы, проник в рот, а в это время рассыпавшиеся волосы Энни упали на плечи и ей и ему, укутывая их обнаженные плечи. Она почувствовала, как напрягалась его плоть, опустила вниз руку и дотронулась до мужского тела.
Сначала очень осторожно и бережно, а потом все настойчивее женщина принялась ласкать Стива, пока он не вздохнул резко и судорожно, и вдруг в следующее мгновение она почувствовала, что поднимается в воздух. Стив бережно поднял ее на руки, а потом положил Энни поперек кровати, и сам опустился перед ней на колени…
Он развел осторожно и медленно ее ноги в стороны, и положил ладонь между ними, а затем с безграничной нежностью приник губами к тому месту, где только что была его рука. Охватившее Энни чувство было таким восхитительным и острым, что ей показалось, будто в нее вонзился нож и она громко вскрикнула от наслаждения.
До этой минуты их движения были медленными, размеренными, но больше сдерживать себя у них уже не было сил. Стив встал, чтобы взглянуть на лежащую перед ним женщину, и она почувствовала его губы у себя на бедрах, талии, потом на груди. Волны прибоя обрушивались на них обоих, оглушая своим громом. С губ у Энни готовы были сорваться какие-то невнятные слова или крики. Она чувствовала мужские ладони на себе, под собой, на бедрах, груди, и в это время она сама протягивала к нему свои руки в немой просьбе. Они не могли больше сдерживаться и не хотели. Стив накрыл ее своим телом, и Энни движениями сама помогала ему проникнуть в нее… И, наконец, они стали единым целым!
На мгновение они замерли, дрожа от возбуждения. Энни открыла глаза, увидела серые стены и золотые пятна солнечного света на них. По коже и внутри нее разливалось теплое сладостное чувство, и Энни извивалась в руках Стива, обретая его в то время, как он, обретал ее. Они изголодались, умирали от голода, и был только один способ насытить друг друга. И если он еще казался ей незнакомцем в то мгновение дрожащей неподвижности, то теперь Энни совсем об этом забыла. Стив открыл в ней такие затаенные глубины, о которых она забыла или, возможно, даже не знала. Когда ее тело двигалось навстречу мужчине, когда она была на нем и склонялась над ним, так что ее волосы закрывали его лицо, или была под ним, и они заглядывали в глаза друг другу, Энни чувствовала, что у нее вновь гибкое и податливое, как у девушки, тело, но сама она уже опытная, взрослая женщина.
Стив проникал в нее все дальше, так глубоко, как только было возможно. Энни запрокинула голову и крепко обвила мужское тело ногами, а он на мгновение замер, крепче прижал ее к себе и стал посылать толчками свою плоть в ее глубины, пока не Почувствовал, как содрогается и трепещет, словно крылья бабочки, женское тело. Энни застонала, потом громко вскрикнула, потом еще… еще…
– Милая, – прошептал он, – любимая моя.
Он держал ее и любовь крепла в нем, и, когда женщина затихла в его объятиях, он опустил свое лицо в ложбинку у нее между ключиц и остался на ней и в ней.
Энни устало открыла глаза. Совсем близко она увидела лицо Стива, золотые искры, мерцающие в его глазах, и улыбнулась ему. Их тела все еще были соединены, скованные усталостью и наслаждением, и их руки по-прежнему не разомкнули кольцо их объятий. В комнате было тихо, и гуд автомобилей на улице казался таким далеким. И они знали оба, что счастливы здесь, сейчас, в этой квартире, и в этот час… Энни опять закрыла глаза.
Они заснули, утомленные ласками, и, когда Энни проснулась, солнце уже почти совсем скрылось, и в комнате стемнело. Она поднялась на локте, стараясь не шуметь, потому что Стив все еще спал. На часах, стоявших возле кровати, она увидела, что уже пять часов, и через полчаса ей надо будет уходить. Она снова легла рядом с ним, прислушиваясь к его ровному дыханию. Что-то в самой комнате: одежда, разбросанная на полу, или мягкий свет предзакатного солнца, или освещение напоминало ей последнюю встречу с Мэттью, когда они лежали в чужой постели в доме на площади.
Воспоминания вернули ее к действительности, и она резко повернулась, стараясь отогнать их. Стив зашевелился и открыл глаза.
– Прости меня. Я не должен был спать… – Она поцеловала его.
– Я тоже заснула. Мне скоро нужно будет идти. – Но Стив потянулся к ней, обняв ее за шею, нежно и властно потянул Энни на себя, и ее твердое решение собираться домой сразу же разлетелось вдребезги.