Спустя пару секунд я стала свидетельницей кровавого действа: крупный, размером с лошадь, чёрный дракон рвал когтями какую-то самочку. Шкура драконихи пестрела золотистыми искрами по шоколадного цвета чешуе, как скорлупа на яйце, увиденном в дупле дуба. Очевидно, самец не знал, что у этой драконицы есть яйцо, а если и знал, то игнорировал. Сцена напоминала семейные разборки между дикими негром и индеянкой. Ведь даже в моём родном мире были времена дикости и безкультурья. В те времена признанием в любви был удар по черепушке и оттаскивание невесты в личную пещеру за волосы. Может, и зря считают драконов полуразумными... Самец же тем временем закончил рвать когтями свою жертву и, слопав её сердце, захлопал крыльями, собираясь улетать. Было совсем не похоже, что драконица выживет, значит, это было казнью. Так дракон и улетел, а самка была ещё жива. Только сейчас до меня долетела мощная эмпатическая волна, от которой моё сердце будто разорвалось. Было ужасно больно, но я знала, что это не моя боль. Этим, видимо, и спаслась. А среди боли вперемешку ощущалась тревога за оставленное в гнезде яйцо. И я, не стерпев, расслабилась. Я хотела сказать умирающей самке, что позабочусь о её ребёнке... А тревога драконицы вдруг уменьшилась, а потом и вовсе пропала, сменившись благодарностью. Очевидно, самка ощутила мои эмоции, и это её успокоило. Так она и затихла, а я подкралась и дёрнула за самую крупную чешуйку. Та отвалилась, оставшись в моих руках. На память о маме... К дубу - решила так называть дерево по аналогии - шла с лёгким сердцем, но маленьким камешком на душе. Всё же я здесь проездом, и забота о новорожденном драконе в мои планы не входила. Но пути судьбы неисповедимы, как известно: раз я оказалась рядом - значит, так суждено. А с судьбой бороться чревато. Так я и влезла в дупло с гнездом: с рюкзаком на спине и скорбью по погибшей драконице в сердце. Яйцо было нетронуто, и я улеглась вокруг, обернув не родившееся ещё дитя хвостом. - Ничего. Мы с тобой со всем справимся, Голди. Даже без мамы. - сказала я вслух, посылая волны спокойствия и умиротворения на яйцо. В скорлупу что-то легонько стукнуло: дракончик меня услышал. Может, всё ещё обойдётся... ***Так прошёл месяц. Первую неделю я училась охотиться на кроликов и сусликов, поселения которых были совсем недалеко, и рыбачила в крупном ручье. Рыбу ела сырой, посыпая солью, а со зверьков обдирала шкурки и жарила на походный шашлык над костром. На время охоты обматывала яйцо пледом, а при готовке устраивала яйцо поближе к костру, чтобы грелось. Шкурки приходилось закапывать, потому что выделывать их я не умела. Спустя неделю вылупился дракончик: расцветкой как мама, но чешуя темнее. Получалось, что красивые золотые искорки на фоне тёмно-шоколадного цвета шкуры сверкали ещё ярче. Тогда я стала охотиться уже на двоих. Рождение малыша было интересным для гениев от науки, но пугающим для меня. Среди ночи я проснулась от треска и блеска. Золотые искры скорлупы светились, а сама скорлупа трещала как ломающийся камень пополам с рвущейся тканью. Жутковатый звук сопровождался сияющими трещинами, и вскоре верхняя половина яйца развалилась, явив взору золотистого дракончика размером с морскую свинку. Я хихикнула и сунула палец правой руки внутрь, чтобы погладить крошку, но Голди - из-за цвета искр на скорлупе я решила звать малыша так - тут же вцепился в подушечку пальца мелкими острыми зубками, принявшись слизывать мою кровь как молоко матери. Висел он на моём пальце долго - у меня даже начала кружиться голова, зато вырос сразу до размеров домашней кошки. Золотая чешуя новорожденного сменилась тем тёмно-шоколадным цветом, только искры остались, причём гуще, чем были у его мамы: я сравнила расцветку чешуи с оставшейся мне чешуйкой. А Голди сразу после сравнения чешуйку слопал... после чего надолго замер неподвижно. Зато после этого короткого столбняка он смог со мной общаться мысленно - вместе с чешуйкой малышу передались знания драконов его вида, как он потом объяснил, запинаясь в образах. Ну ничего, практика лучший учитель, по себе знаю. За прошедший месяц Голди научился рыбачить и охотиться лучше меня, а ещё вырос размером с собаку крупной породы типа Ньюфаундленда. Размах крыльев шесть метров, ширина перепонки метр двадцать, сам в длину два метра плюс полтора метра хвост и шея. Правда, при довольно скромных для дракона размерах оказался весьма выносливым и отличался нехилой грузоподъёмностью: меня с рюкзаком носил с лёгкостью, а вытащенный на спор из реки булыжник двух метров в диаметре поднял как конфетку в одной лапе. Про силу вообще молчу: спорный булыжник разломил двумя лапами за секунду. Конечно, несмотря на такие достижения, Голди оставался сущим ребёнком - весёлым и любопытным, всё время спрашивал меня о чём-то, и безоговорочно верил моим словам. Мне это льстило, но всё равно настороженность никуда не делась. Со слов Анжелы, драконы не должны развивать большой уровень интеллекта, а мой Голди за месяц встал по рассудительности вровень со мной. Я даже удивлялась, откуда такие плюшки, только потом поняла, что такая разумность Голди результат связи наших сознаний. Говоря проще, напившийся моей крови в первую секунду дракончик стал моим фамильяром, отсюда и разумность. А значит, он станет вровень со мной и во многих других пунктах, в теории я даже надеялась, что Голди будет способен к оборотничеству. Ведь куда удобнее будет искать дверь в компании человека, а не крылатого ящера. Но как верёвочке ни виться, а конец будет. Однажды Голди сказал, что уже достаточно вырос для дальнего перелёта, а значит, сможет меня вывезти с материка Драконара. Мне к тому времени порядком надоела дикарская жизнь в дупле, да и вообще пора было браться за поиски двери, а то я совсем забыла об этом. Хотя Анжела раз в неделю напоминала о цели во сне, она же и советы давала. Я бы без неё вряд ли справилась бы, даже назвала девушку своим ангелом-хранителем, заставив её покраснеть этим высказыванием. Но она согласилась, что сейчас играет роль моего ангела: ведь договор с компанией ПММ-БИНХ никто не отменял. Так я и оказалась на спине своего дракона с рюкзаком на спине, в шортах, в которые за этот безумный месяц превратились джинсы... и вязаной из собственной шерсти из хвоста жилетке с капюшоном поверх футболки. Джинсовую жилетку я убрала на дно рюкзака вместе с вязаным платьем, чтобы в цивилизованных местах было что одеть, пока замену не свяжу. И, конечно, я осталась в связанных тогда в пещере леггинсах: они проглядывали из-под шортов, прикрывая ноги вплоть до кед. Обувь, к счастью, уцелела, хотя жизнь в чащобе с активным дракончиком не способствует целостности обувки. Конечно, за проведённое здесь время запасы продовольствия существенно снизились, но я насушила местного винограда и яблок в дорогу, плюс заполнила опустевшую банку из-под смеси овощей полосками прожаренного мяса с солью. Хоть какое-то продовольствие... С этим и полетели, сиганув с обрыва, прямо в сторону вновь поднимающегося на небо Ареса, озарявшего горизонт заревом несуществующих пожаров. Впереди нас ждал Миарин...