Заметив, что Дубов что-то хочет сказать, и догадавшись, что именно, Иван поспешно заговорил сам:
– Не будем о печальном. Господин Грендель, может быть, вы познакомите нас со своею новой поэмой? Полагаю, что мы сможем оценить ее по достоинству.
Грендель встал и, устремив взор куда-то в бесконечность, далеко за ветхие стены придорожной корчмы, начал чтение:
– За дело верное, святое,
За нашу попранную власть
На иго вражеское злое
Направим праведную страсть…
Иван-царевич слушал внимательно, профессионально отмечая поэтические достоинства и недостатки сего произведения искусства. Наталья Кирилловна понимающе глядела на вдохновенного чтеца – должно быть, он напоминал баронессе тех стихотворцев, в обществе коих она вращалась долгие годы. А Василий, мало вникая в выспренные слова поэмы, думал о том, что свою миссию в Новой Ютландии они с Надей и Иваном Покровским выполнили и пора возвращаться домой, в свою действительность, в родной Кислоярск.
«В замке теперь, должно быть, пир горой, – размышлял Василий. – И Наденька там. Что же, пускай празднует на здоровье – это ведь ее день. Или даже звездный час, каких не много случается в жизни. А завтра – в обратный путь…»
– У меня ковер-самолет в заначке, – как бы подслушав мысли боярина Василия, вполголоса сказал Чумичка.
Василий кивнул. И тут же поймал себя на мысли, что охотно остался бы еще погостить в этом странном мире, где даже самые отъявленные злодеи казались почти что приличными и благородными людьми на фоне того отребья, с которым ему порой приходилось иметь дело дома. И которое, увы, сумело пролезть и сюда, в страну печальных королей, Прекрасных Дам и сентиментально-благородных рыцарей.
Праздничный вечер в королевском замке был в полном разгаре. Однако никто не выходил за рамки благопристойности – и хотя вина на столе было хоть отбавляй, но рыцари употребляли его в меру. К тому же ради такого случая королевские повара приготовили замечательные закуски, которые смягчали возможное воздействие вина. Ну и, разумеется, рыцарей сдерживало присутствие двух Прекрасных Дам: Надежды Чаликовой и будущей Ново-Ютландской королевы Катерины, которая сидела во главе стола рядом с Александром, понемногу осваиваясь в непривычной обстановке. Третья Дама – княжна Марфа – отсутствовала. По вполне понятной причине ей было не до пирований и уж тем более не до стихотворных опусов, коими мадам Сафо, синьор Данте, господин Ал-Каши и остальные поэты потчевали почтеннейшую публику в перерывах между закусками.
– О, не прельщай меня, любовник молодой;
Да, счастья я ищу, но счастья не с тобой… – так вычурно вещала, разумеется, мадам Сафо. И никто из рыцарей, разомлевших от высокой поэзии и закусок, не заметил, как к Александру подошел Теофил и что-то шепнул ему на ухо. Поманив за собой госпожу Чаликову, Его Величество спешно покинул залу. А спустя недолгое время столь же тихо возвратился в сопровождении троих незнакомцев – двух господ и одной дамы. Не желая прерывать чтения очередного стихотворца, на сей раз синьора Данте, Александр и новые гости незаметно остановились в дверях. А когда отгремели рукоплескания, король выступил вперед:
– Господа, прошу внимания. Наш замок почтили своим посещением княжна Белой Пущи Ольга Ивановна и ее сопровождающие – воевода Полкан и боярин Перемет.
Дама величественно кивнула, а ее сопровождающие слегка поклонились сперва Александру, а затем всему честному собранию.
Собрание изумленно молчало. Первым обрел дар речи господин Беовульф:
– Извините, Ваше Величество, но кто вам сказал, что они – это они?
– Они, – слегка удивленно ответил король.
– Замечательно, – вздохнул тот, кого Александр представил как боярина Перемета. – В облике Змея Горыныча никто не сомневался, что мы – это мы, а стоило только вернуться в истинное обличье…
– А вот щас как дыхну! – добродушно прогудел воевода.
– Полкан! – радостно взревел Беовульф, прямо из-за стола бросившись в объятия к воеводе. – Простите, что сразу не признал! Ваша Светлость, да что же вы стоите тут в дверях, как бедная родственница. – Беовульф подхватил Ольгу под руку и чуть не силой потащил к столу. – Господа рыцари, освободите место для почетных гостей! Это ж надо – в драконском облике…
Король что-то шепнул Чаликовой, и та незаметно исчезла.
– Нет-нет, благодарю, мы пировать не будем, – церемонно сказала Ольга и неожиданно сладко зевнула. – Хотелось бы немного отдохнуть.
– Вот ты и отдыхай, – проворчал Полкан, – а я еще малость попирую.
– Просто княжна до сих пор все никак не привыкнет, что мы больше не одно существо, – вполголоса заметил Перемет.
– Теофил, приготовь для Ее Светлости горницу, и желательно подальше от этой залы, – распорядился Александр.
– Благодарю, – кивнула Ольга. Но едва она повернулась, чтобы следовать за Теофилом, как неожиданно вскрикнула и покачнулась. Беовульфу даже пришлось ее поддержать, чтоб не упала.
В дверях стояла княжна Марфа, а чуть позади нее – Надежда Чаликова с домовым Кузькой на плече.
– Марфа… Это ты… – прошептала Ольга, с неподдельным изумлением глядя на свою двоюродную сестру, которую не видела долгих двести лет.
Вместо ответа Марфа подошла к Ольге и крепко обняла ее. Нечего и говорить, что доблестные рыцари при этой душещипательной сцене откровенно рыдали, нисколько не пытаясь скрыть слез радости и умиления. Даже Чаликова украдкой смахивала скупую журналистскую слезу, хотя умом понимала, что эта сцена сильно отдает латиноамериканским телекинематографом.
Первой к деловому тону возвратилась княжна Марфа:
– Ну что же, предаться чувствам мы еще успеем. А теперь давайте обговорим главное. После того как Иван-царевич освободил меня из лягушечьей шкуры…
– Иван-царевич? – удивленно перебил боярин Перемет. – А ведь нас тоже Иван-царевич!..
– Вот оно как,– усмехнулась Марфа. – Ну что ж, тем лучше. Из слов Ивана-царевича я поняла, что он, сам того не подозревая, выполнял чью-то волю. Еще не знаю чью, но мне сдается, что кто-то из стоящих за Иваном-царевичем находится теперь здесь. – Марфа как бы мельком глянула на Надежду Чаликову. Та смутилась, но виду не подала.
– Что-то я не совсем тебя понимаю, милая сестрица, – пробурчала Ольга.
– Сейчас объясню. После гибели твоего супруга князя Григория престол в Белой Пуще остался пустой, и теперь там правит Семиупырщина. Поскольку князя Григория больше нет, то появилась возможность изгнать упырей и вернуть законную власть.
– Так за чем же дело стало? – прогудел Полкан.
– А уж мы подсобим! – грозно захохотал Беовульф. – Правда, доблестные рыцари?
– Тише, тише! – испуганно замахал руками король Александр. – Неровен час, в Белой Пуще узнают…
– А борьбу с упырями должен возглавить кто-то из князей Шушков, -продолжала Марфа. – Для того-то и расколдовали сначала меня, а затем вас. До сего дня я являлась единственной законной наследницей, но теперь ею стала ты, Ольга!
– Я? – удивилась Ольга.
– Ну конечно, – подтвердил Перемет. – Ведь ты же дочка и наследница князя Ивана Шушка.
– Али забыла за двести-то годков? – подпустил воевода.
Ольга как-то сразу приосанилась, ее облик стал более величественным, а взгляд из-под густых бровей – строгим и властным:
– Ну что же, если Отечество возлагает на меня сей долг, то я не вправе от него уклониться. – Княжна возвысила голос. – Я, княжна Ольга Ивановна, объявляю о вступлении в законные права главы княжества Белая Пуща и о начале справедливой борьбы за изгнание из моей Родины всех захватчиков, всех бесов и вурдалаков!
Эти слова были встречены бурными рукоплесканиями господ рыцарей. Возможно, не один из них в этот миг подумал: «Эх, такого бы нам правителя. А от Александра разве дождешься решительных действий?». Сам же Александр слушал выступление княжны с видом несколько испуганным. Заметив это, Чаликова что-то шепнула на ухо Ольге.