– Ну, откуда вылетела, это понятно, а вот куда улетела?
Кузька на минуту задумался:
– Судя по тому, куда они побегли, то я думаю, что не в свою избенку, а куда подальше. Там, за болотом, перелесок, а через него проселок, который ведет в сторону Белой Пущи. Как раз в ту деревеньку, где бабкина изба стояла. – И домовой погрустнел, вспомнив былые денечки.
– Может, пойдем? – смущенно спросил Василий. – А, Кузьма Иваныч? -И уже веселее добавил: – А хочешь, я тебя на плече понесу?
Кузька хитро ухмыльнулся и как бы нехотя отвечал:
– Ну, так и быть. Пожалуй. Хороший ты человек, Василий, ни в чем тебе отказать не могу!
За ужином обстановка была совсем безрадостной. Все, кто находились за столом, ели мало, угрюмо уткнувшись в тарелки, и даже неуклюжие попытки короля Александра развеселить своих сотрапезников никак не могли повлиять на их настроение. Скорее, наоборот.
– Кушайте, господа, – радушно потчевал Александр, – а главное, запивайте. Конечно, пьянство – дело негодное, но стаканчик старого доброго винца на сон грядущий, знаете…
Первой не выдержала госпожа Сафо:
– Это чтобы послужить одновременно и выпивкой, и закуской?
– Не понимаю, о чем вы, сударыня, – благодушно глянул на нее король.
– Ну так я вам объясню, Ваше Величество, – запальчиво вскочила поэтесса, грозно уперев ручки в полные бедра, но король жестом усадил ее на место:
– Не нужно, не нужно, Ну зачем такие мрачные мысли? Может быть, нынче ночью, гм, ничего и не произойдет… Перси, налей мне вина!
Паж, внимательно наблюдавший за госпожой Сафо и прочими, кто был за столом, вздрогнул и, конечно же, опять пролил мимо.
– Ну, за ваше здоровье, господа! – поднял кубок Александр. – И чтобы нынешняя ночь прошла спокойно.
– Предупреждаю, что со мной это дело не пройдет! – вдруг заявила доселе молчавшая донна Клара. – И если господин людоед сунется ко мне в опочивальню…
– То сам будет съеден! – докончил мысль синьор Данте.
– Я предупредила! – высокомерно бросила донна Клара, окинув всех пламенным взором черных очей.
– Такова есть наша жизнь, – философически заметил Иоганн Вольфгангович. – Сначала мы кого-то кушаем, а потом червячки кушают нас.
– Если бы одни только червячки, – вздохнула Сафо.
– Ну, господа, зачем так мрачно, – снова заговорил король. – С такими мыслями жить нельзя, иначе нам всем нужно завернуться в простыню и ползти на кладбище. Как говаривал… нет, не помню кто, даже умирать надо с улыбкой на устах. И мне как-то больше по душе боевой задор нашей глубокоуважаемой донны Клары. Знаете, я бы избрал нашим боевым кличем такие слова: ударим поэзией по людоедству! Спокойной ночи, господа. – С этими словами Александр величественно поднялся из-за стола и, сопровождаемый Перси, удалился из трапезной.
Князь Григорий уже собирался покинуть свой рабочий кабинет, чтобы отойти ко сну, но тут дверь распахнулась, и барон Альберт ввел светловолосую даму в порванном черном платье. Из-за ее плеча робко выглядывал невзрачного вида мужичок.
Однако их появление большой радости у князя Григория явно не вызвало:
– Ну, чего явились? Вам же было велено оставаться на посту до завтрева. Или даже до послезавтрева. Забыли, Анна Сергеевна?
– Мы ничего не забыли, Ваша Светлость, – несколько надменно отвечала дама, которую князь Григорий назвал Анной Сергеевной. – Но обстоятельства таковы, что оставаясь в Мухоморье, мы наверняка оказались бы за решеткой.
– Невелика потеря, – проворчал барон Альберт, но князь так на него поглядел, что тот сразу как-то скукожился и бочком выскользнул из кабинета.
– Вот Каширский не даст соврать… – продолжала Анна Сергеевна, еле кивнув в сторону своего спутника.
– Ну, Каширский соврет – недорого возьмет, – заметил князь. – Так что же такого у вас приключилось?
Анна Сергеевна поправила сползший черный чулок на левой ноге:
– Когда мы узнали, что боярин, – тут она зло скривила губки, – так называемый боярин Василий вступил в контакт не только с Беовульфом, но и с Гренделем, то предприняли операцию по его ликвидации.
– Согласно вашим директивам, – вставил Каширский.
– Чего-чего? – вскинул брови князь. – Говорите проще, не умничайте!
– Согласно вашим указаниям, устранили, – презрительно бросила Анна Сергеевна. – Я самолично замочила его ножом, в корчме.
– Так, – удовлетворенно кивнул князь Григорий. – И в чем же закавыка?
– Сегодня Беовульф предъявил мне перстень, который он неделю тому назад подарил мне, а сегодня нашел, – объяснила Анна Сергеевна.
– Ничего не понял, – проворчал князь Григорий.
– Найти он его мог только в одном месте – в корчме, где я его обронила, – пояснила Анна Сергеевна. – Когда убивала Ду… боярина Василия!
– Удивляюсь еще, как он дал нам бежать, – добавил Каширский.
– В общем, я вижу, что работнички из вас… – Князь задумался, подбирая сравнение пооскорбительнее. И, так ничего и не придумав, зашелестел бумагами. – Ну, что у вас еще? – поднял он взор на Анну Сергеевну с Каширским, которые стояли, неловко переминаясь, перед столом.
– Князь, это еще не все, – несмело заговорил Каширский. – Операция по охмурению Беовульфа и Гренделя прошла не столь успешно, как мы предполагали.
– Это еще почему? – грозно вопросил князь Григорий.
– Они оба вышли из-под влияния моих установок, – обескураженно развел руками Каширский. – Я чувствую присутствие здесь другой силы внушения, куда более могучей, нежели моя!..
– Не темни, говори по делу, – оборвал его князь.
– Здесь мутит воду Чумичка, – заявил Каширский. – Он в прошлый раз был тут вместе с царевной и тем, кто именует себя боярином Василием.
– Не помню никакого Чумички, – проворчал князь.
– Вы его очень хорошо помните, – заявила Анна Сергеевна. – Это именно он, обернувшись царевной, гм, причинил вам некоторые неприятности.
– Что?!! – вскочил из-за стола Григорий. – Схватить… изловить… на кол посадить… сжечь живьем… Ну, что встали? – напустился он на Анну Сергеевну и Каширского. – Прочь отсюда, олухи!
Оставшись один, князь Григорий со сдавленным стоном упал в кресло.
– Это судьба, – прошептал князь. – Боярин Василий, Чумичка, Грендель… И что с того, что боярин убит – колесо уже закрутилось. И что-то сделать уже поздно. Альберт! – вскричал князь. – Крыса чернильная!
В кабинет испуганно заглянул начальник тайного приказа.
– Чего изволите, Ваша Светлость?
– Запереть в замке все ворота. Поднять мосты. На стене выставить лучников. И чтобы до послезавтра без моего приказания ни одна собака сюда не пробежала! Ни одна мышь не проскочила! Ни одна ворона не залетела!
– Слушаюсь, Ваша Светлость, – пролепетал барон Альберт. – Еще будут приказания?
– Да! – рявкнул князь. – Усилить надзор надо всеми! И над обоими Длиннорукими, и над этим дураком Каширским, и над Анной Сергеевной. Никому доверять нельзя, никому.
Барон Альберт на цыпочках покинул княжеский кабинет.
– Ох, не в духе нынче хозяин, – вздыхал барон, тяжело ступая по длинному полутемному коридору. – И так каждый год. Только наступает октябрь, как будто с цепи срывается. И что ж это за тайна такая, что даже мне, главе тайного приказа, не ведома?
Леший и его друг водяной привычно сумерничали в корчме, когда раздался стук в дверь.
– Толкайте, да посильнее! – крикнул корчмарь, и тут же дверь ввалилась вовнутрь, а следом за нею и запоздалый посетитель – высокий человек в лохмотьях, с которыми несколько контрастировала широкополая шляпа, надвинутая на самые брови.
– Добро пожаловать, дорогой гость, – приветствовал его хозяин. Вошедший украдкой огляделся по сторонам, снял шляпу и кинул ее на ближайший столик.
– Боярин Василий! – в голос ахнули водяной и леший.
– Никто не знает, что я здесь, – устало вздохнул Василий, присаживаясь за столик. – Переночуем, а завтра утром поедем восвояси.