– A как же… – начал было водяной и осекся.
– Увы, – развел руками Дубов, – сам я ничего не могу сделать, а те, на чью помощь рассчитывал, отказались. Да сам виноват – такие дела с наскока не делаются. Ну ничего, доживем до будущего года…
– Ах да, чуть не забыл. – Леший достал из-под стойки запечатанный в трубочку свиток. – Это для вас.
– Любопытненько. – Василий подошел к стойке и, разломав печать, пробежал послание. – Кто его принес, вы не заметили?
– Русалка, – с некоторым удивлением ответил леший. – Я уж хотел ей сказать, что вас нет, что вас убили, а ее уж и след простыл.
– Теперь и это уже ни к чему, – и Дубов, мелко порвав письмо, кинул его в тлеющую печку. – Кузьма здесь?
– Да, в вашей горнице, – кивнул корчмарь.
– Спокойной ночи, господа, – и Василий по скрипучей лестнице стал подниматься на второй этаж. – Да-да, ничего не вышло, – бормотал он себе под нос. – Остается только заехать за Надей, и домой…
– Ну где ж ты пропадал? – напустился Кузька на Василия, едва тот переступил порог комнаты. – Я тут весь изволновался…
– На болоте прятался, – ответил Дубов, опустившись на кровать. – Не мог же я тут среди дня появиться! Ну как, вещи ты сложил?
– Сложил, – буркнул Кузька. – Выходит, впустую ездили, эх-ма…
– Завтра затемно выезжаем, – сообщил Василий, – а теперь неплохо бы малость подремать. Дверь бы чем припереть на всякий случай?
Но тут дверь в «апартаменты» Дубова распахнулась, и в ней, к немалому удивлению детектива, возникла долговязая фигура Гренделя. Василий про себя усмехнулся, но виду не подал.
– Чем могу служить? – вежливо осведомился он.
– Я, право, не знаю. – выдавил из себя Грендель и замолк. Бедолага явно находился в полном расстройстве чувств. Он затравленно озирался по комнате, будто ища поддержки у этих облезлых стен и пошарпаной мебели.
– Я, понимаете ли, человек тонкий, но… – наконец собрался с духом Грендель, и в этот момент дверь резко распахнулась и на пороге возникла массивная фигура Беовульфа.
– Я, знаете ли, человек такой… – начал было он, но увидев Гренделя, осекся.
Грендель машинально попятился к окну. Беовульф же лишь ухмыльнулся.
– И ты здесь. – И, уже обращаясь к Дубову, продолжил: – Я, знаете ли, такой человек, никому обид прощать задарма не намерен. Так что князю Григорию придется заплатить за подстроенную подлянку. Вот.
– Своею жизнью заплатить! – с пафосом добавил Грендель.
– Во-во, – мрачно ухмыльнулся Беовульф. – Это я и имел в виду.
– Ну что ж, господа, прекрасно, – улыбнулся Дубов. – Если я вас правильно понимаю, вы поддерживаете мой план и готовы принять в нем участие. – При этом заклятые друзья закивали головами. – В таком случае нам пора в путь.
– Как? Прямо сейчас? – опешил Грендель.
– Да. Это как-то того… – пробурчал Беовульф.
– Увы, господа. – развел руками Дубов. – Время не терпит. В нашем распоряжении чуть более суток. Поэтому надо выходить рано утром. Если вы, конечно, не передумали.
– Я готов, – выпятил впалую грудь Грендель.
– А чего там… – махнул рукой Беовульф. – Пошли! Только почему такая спешка?
– Дело в том, что князь Григорий уязвим только один день в году, -объяснил Василий. – Точнее, одну ночь. И эта ночь – следующая. Подробности я расскажу по дороге, а теперь надо подумать о том, как нам обеспечить себе свободу действий. Господин Беовульф, как насчет того, о чем я вас просил?
– Мои люди проследили, куда они сбежали, – самодовольно кивнул Беовульф. – Ну, та дама и ее прислужник.
– И куда же?
– В Белую Пущу, к этому вурдалаку Григорию! И как я мог в нее втрескаться, ума не приложу.
– A я тем более в полном недоумении, – меланхолично вздохнул Грендель.
Король Александр и Надежда Чаликова сидели в потемках и прислушивались к мертвому молчанию, царящему в королевских покоях. Не было слышно даже мурлыканья Уильяма. Когда им стало невмоготу слушать зловещую тишину, Александр вполголоса предложил:
– А действительно, Наденька, что это мы тут сидим, будто в рот воды набравши? Если особо не шуметь, то можно и поговорить.
– Да, пожалуй, – также вполголоса согласилась Надя. – Знаете, Ваше Величество, когда вы давеча за обедом читали стихи Касьяна, то я наблюдала буквально за каждым.
– Ну и как? – заинтересовался король.
– Никакого результата. Во всяком случае людоед, если он один из ваших поэтов, ничем себя не выдал. Разве что… – Надя замолкла.
– Ну, договаривайте, – шепотом поторопил ее Александр. – Если вам что-то показалось, то не таите.
– Мне показалось, что донна Клара… Ну, в общем, она как-то странно на вас глядела. Я бы об этом и не вспомнила, если бы не ее выпрыги за ужином. – ну, когда она заявила, что, мол, ежели людоед к ней заявится, и все такое прочее.
– Ну, это она просто от страха, – вздохнул Александр.
– А если донна Клара таким образом пыталась отвести от себя возможные подозрения? – предположила Надя.
– Все может быть, – не стал спорить король. – А что это вы, Наденька, за обедом мне сказали, что людоед не из поэтов? Ну, оттого что он Касьяна съел, а его стихи не взял.
– Знаете, Ваше Величество, по зрелому размышлению я пришла к выводу, что это, пожалуй, не совсем так. Поэты действительно живо интересуются стихами, но с одним уточнением – своими. Но отнюдь не чужими, особенно если они не хуже твоих собственных. А то, что писал Касьян, на мой взгляд, это все-таки настоящая поэзия, хоть и не без недостатков.
– Нечто подобное я и собирался вам сказать, – ответил Александр.
В темной комнате вновь повисло зловещее молчание.
– Ваше Величество, – вновь заговорила Надя, – из разговора с летописцем господином Пирумом я поняла, что вы, кроме всего прочего, являетесь прямым потомком князя Феодора Шушка. Ну, тестя королевича Георга.
– Да, это так, – согласился король. – Более того, и в последующие сто с чем-то лет, до прихода князя Григория, ново-ютландские короли несколько раз женились на княжнах из Белой Пущи, и наоборот.
– Это значит, что при определенном стечении обстоятельств вы могли бы занять княжеский престол в Белой Пуще? – деланно равнодушным тоном спросила Чаликова.
– Что за глупость! – удивился король. – Там уже есть свой князь, да и на что мне это вурдалачье царство?
– Да, но если с князем Григорием что-то случиться, то занять престол будет некому – ведь никого из Шушков не осталось…
– Нет-нет-нет, и слушать не желаю! – решительно перебил Александр. -Если вы с боярином Василием и впрямь решились извести князя Григория, то я вам мешать не буду, но меня от ваших замыслов – увольте!
– Ну что вы, Ваше Величество, избави меня боже вмешивать вас в наши дела, – поспешно ответила Надежда. – Но хоть чисто отвлеченно поговорить о престолонаследии все-таки можно?
– Ну, отчего ж не поговорить? – мгновенно успокоился король. -Поговорить можно. И даже нужно. А то заснем тут и не заметим, как нас… гм… ну, вы, Наденька, понимаете. Да, так вот насчет престолонаследия. Если продолжить вашу мысль, то я мог бы наследовать чуть ли не всем королевским, княжеским и прочим престолам Европы. Ведь Ютландский королевский двор, откуда изгнали Георга, находился в родстве со многими августейшими семьями. Ну а сейчас у нас, конечно, все по-другому. Вернее, так же, но только в местных мерках.
– В каком смысле? – переспросила Надя.
– Ну, например, в том, послании, что привез боярин Василий, Кислоярский царь Дормидонт именует меня не иначе как «брат Александр». И это не просто принятое обращение между монархами, а действительно так. Моя бабушка была замужем за его дедушкой. Или нет, кажется наоборот. Ну и с другими правителями из соседних княжеств, поменьше, мы тоже в родстве. Это, конечно, не Испания и не Пруссия, даже не Ливония, но все же…
– Но неужели для Вашего Величества в окружающих княжествах не нашлось подходящей невесты?