Как показалось Чаликовой, король горестно вздохнул, и Надя пожалела, что затронула эту тему, видимо, болезненную для Александра. «Может, половая ориентация не позволяет ему жениться?» – промелькнуло в голове журналистки.
– Видимо, не нашлось, – усмехнулся король. – Была одна вполне подходящая, так и та замуж вышла.
– Вы имеете в виду царевну Татьяну Дормидонтовну? – сообразила Надя.
– Ну да. Дормидонт приглашал и меня на свадьбу, да тут как раз дождик полил… А если по-серьезному, так черт бы побрал все эти августейшие браки! – неожиданно вырвалось у Александра. – И как я завидую Татьяне Дормидонтовне, что она вышла за человека, которого действительно любит!.. Ох, чего-то я расшумелся, – понизил голос король. – Эдак мы нашего людоеда спугнем.
Надя прислушалась к мертвящей тишине и вполголоса спросила:
– А разве вы, Ваше Величество, против династических браков?
Король немного помолчал и вдруг по своему обычаю свернул разговор на совершенно другую тему:
– Вот я слушаю вас, Наденька, и с боярином Василием беседовал, и заметил, что довольно странными словами вы порой изъясняетесь: династический, интересоваться, результат… Знаете, я вас еще как-то понимаю только потому, что немного знаком с европейскими языками. Правда, наречия своих предков, ютландских королей, к своему стыду, так и не выучил… Сдается мне, что прибыли вы сюда не совсем из Царь-Города…
– А откуда же, по-вашему? – упавшим голосом спросила Чаликова.
– Должно быть, из какого-нибудь торгового города, где смешались языки многих народов и иноземные слова естественно вошли в повседневное употребление. Ну, например, из Новой Мангазеи.
– Да нет, Ваше Величество, из Москвы. – Сказав это, Чаликова чуть не прикусила язычок.
– А, ну понятно, – протянул Александр, но по его виду Надя поняла, что тот слышит это название чуть ли не впервые.
Действительно, в параллельном мире, где жили король Александр, царь Дормидонт, князь Григорий и в котором волею судьбы оказалась московская журналистка Чаликова, Москва была небольшим городком, известным разве что тем, что, находясь на стыке Суздальского, Рязанского и Тульского княжеств, он время от времени переходил из рук в руки при княжеских междоусобицах.
ДEНЬ ТPEТИЙ
Грендель в потемках вел Дубова и Беовульфа через болота и перелески по одному ему ведомым волчьим тропам.
– Осторожно, здесь топкое место, – говорил он. – Идите строго за мной, а если шаг вправо, то там трясина…
Беовульф то и дело проваливался под своим весом чуть не по колено в болотную топь и время от времени, не в состоянии сдержать чувств, громогласно бранился:
– Куда ты завел нас, ирод! Утопить хочешь, да?! Не могли идти по обычной дороге, что ли?..
– В том-то и дело, что не могли, – успокаивал его Василий. – Никто не должен знать, куда мы идем, иначе все пропало. А тут шпионы князя Григория на всяком шагу.
– А кстати, боярин Василий, отчего такая спешка? – спросил Грендель, когда они вышли на сравнительно сухое место и зашагали по еле заметной в траве тропинке, вьющейся по узкой опушке между тронутыми осенью перелеском и зловещим болотом, откуда раздавались лягушачьи трели и дальнее завывание выпи.
– Это связано именно с сегодняшней датой, – ответил Василий. – Нам стало известно, что князь Григорий может быть уничтожен только одним способом – если его загрызет волк в ночь свадьбы. Когда он хотел жениться на царевне Татьяне Дормидонтовне, то мы решили этим воспользоваться и под видом царевны привезли ему колдуна Чумичку. А ночью он обернулся волком и перегрыз князю глотку.
– Вот это круто! – загоготал Беовульф. – Дорого бы я дал, чтобы на эдакое поглядеть!
– А хорошо ли так поступать? – задумчиво промолвил Грендель. – Каков бы ни был Григорий, но такое разочарование: любимая девушка превращается в волка и впивается тебе в горло.
– Лучше вспомните, сколько народу загубил этот злодей, – возразил Дубов и сорвал с куста огромную черную ежевичину.
– Осторожно, там могут быть змеи, – предупредил Грендель. -Погодите, Василий, но если Чумичка, то есть царевна, в общем, если князю перегрызли глотку, то как он остался жив?
– Значит, плохо грызли! – громогласно встрял Беовульф.
– Да нет, здесь другое, – вздохнул Дубов. Теперь он старался держаться подальше от ежевичника, который тянулся вдоль тропинки. -Во-первых, Чумичка все же оказался не настоящим волком, а как бы понарошку. А нужен настоящий.
– То есть я? – тихо промолвил Грендель. – Но ведь и я тоже не совсем…
– Да, но во время превращения вы становитесь волком по-настоящему? -пристально глянул на него Василий.
– Ну, так-то так, – промямлил Грендель, – да какой я волк! И загрызть-то толком не смогу.
– Да не слушайте вы его, боярин Василий! – загремел Беовульф. -Придуривается!
– Я попросил бы! – вскинулся Грендель.
– Господа, ну не ссорьтесь же по пустякам! – повысил голос и Василий. – Нам предстоит важная, можно сказать – историческая миссия, а вы, право же, как малые дети.
– Ну хорошо, а в чем же вторая причина? – как ни в чем не бывало спросил Беовульф.
– Вторая причина в том, как понимать выражение «ночь свадьбы». По зрелому рассуждению мы пришли к выводу, что речь здесь идет не о «волчьей свадьбе» с лже-царевной Татьяной Дормидонтовной, а о его настоящей свадьбе с белопущенской княжной Ольгой.
– Ну, когда это было… – вздохнул Грендель.
– Это было двести с чем-то лет назад, четвертого октября. В то время Григорий уже прибирал к себе власть в Белой Пуще, но формально она еще принадлежала Шушкам: на княжеском престоле сидела Ольга, дочка Ивана Шушка, которому, по всей вероятности, помог отойти в лучший мир его постельничий Григорий.
– Ах он поганец! – не сдержался Беовульф. – Да я его…
– Чтобы утвердиться у власти, – продолжал Дубов, – Григорию надо было официально жениться на Ольге, которую он каким-то способом приворожил и подчинил своей черной воле. Для этого ему нужно было войти в церковь и принять участие в христианском обряде. А вы представляете, каково это для матерого вурдалака. Вот оттого-то и ночь четвертого октября является для князя Григория наиболее уязвимой. И если мы теперь до него не доберемся, то следующая возможность представится не ранее четвертого октября следующего года.
– Вы бы так сразу и объяснили, – тихо промолвил Грендель. -Осторожнее, там справа опасный омут.
– Ну так вперед, чего мы медлим! – нетерпеливо взревел Беовульф.
За завтраком король Александр то и дело поглядывал в окно, за которым на фоне голубеющего утреннего неба желтели немногочисленные листья, еще не слетевшие с кленов.
– Думаю, к вечеру вода сойдет, – мечтательно произнес король, отпив из кубка немного вина, которое ему налил паж, на сей раз, к общему удивлению, не пролив ни капли. – Кажется, нынешняя ночь прошла спокойно?
Надя украдкой пересчитала присутствующих, и ей показалось, что кого-то недостает. Очевидно, этим же занимался и синьор Данте, который, почтительно привстав, обратился к королю:
– Ваше Величество, по-моему, среди нас нет донны Клары…
– А кстати, где донна Клара? – оглядел сотрапезников Александр.
– Да, фрау Клархен – это такая женщина! – мечтательно протянул Иоганн Вольфгангович. – Отшень будет жалко, если ее скушали.
К королю подошел Теофил, во время трапезы стоявший в дверях.
– Ваше Величество, – негромко заговорил он, – спальня донны Клары заперта изнутри, и никто не откликается.
Услышав эти слова, Надя заметно побледнела, а король, как ни в чем не бывало, отпил еще немного вина:
– Господа, я уверен, что ничего особенного не случилось. Просто наша уважаемая донна Клара так тщилась встретить людоеда во всеоружии, что проспала завтрак… Перси, передай мне, пожалуйста, вон то блюдо! – И незаметно для других Александр шепнул Наде: – Боюсь, придется ломать дверь.