Король постучал вилкой по тарелке:
– Господа, я предлагаю почтить память Касьяна, подняв кубок за упокой его поэтической души.
Все стали наполнять свои бокалы вином, которое стояло на столах в кувшинах, а Александр протянул кубок пажу, который все время находился подле него.
Тот поспешно поднял кувшин, однако, так же как накануне вечером, пролил вино прямо на мантию. Король обреченно вздохнул, стряхнул капли на пол и медленно осушил кубок.
– Ваше Величество, – тихо сказал Перси, – не уделите ли вы мне крупицу вашего драгоценного времени для приватного разговора?
– Ну разумеется, – поставил король кубок на стол. – Я буду ждать тебя после завтрака в своих покоях. – И, возвысив голос, обратился к гостям: – Да вы кушайте, господа, не стесняйтесь. Жизнь продолжается…
В рабочем кабинете князя Григория I Адольфовича Лукашеску, графа Цепеша, Владетеля Белопущенского и прочая и прочая и прочая, не было ничего лишнего – только самое необходимое. Князь восседал за громоздким столом и слушал доклад начальника тайного приказа. Барон Альберт во всем стремился подражать своему повелителю – носил такие же длинные усы, прикрывающие клыки в углу рта, и даже, подобно князю, начесывал остатки волос на плешь, но он явно не обладал той статью и той внутренней волей, которые отличали князя Григория и делали его неуловимо притягательным даже для тех, кто решительно не разделял его взглядов и образа действий.
– У нас в Белой Пуще все спокойно, – докладывал Альберт, почтительно склонившись перед князем, – а вот в Мухоморье…
– Ну и что же в Мухоморье? – переспросил князь Григорий высоким скрежещущим голосом. – Да ты присаживайся, у ногах правды нет.
– Благодарю вас, князь, – Альберт грузно опустился на краешек стула и, понизив голос, продолжал: – В замке Его Величества короля Александра объявился тот человек, что в прошлый раз приезжал вместе с царевной… С лже-царевной, – поправился барон, – под видом тайного советника царя Дормидонта.
– Помню, – нахмурился князь. – A на сей раз под каким видом?
– Он назвался боярином Василием, посланником Дормидонта к Александру.
– Один?
– Почти. C ним какой-то молодой парнишка, вроде как слуга. Но в прошлый приезд его не было.
– Понятно. И где они теперь?
– Слуга остался в королевском замке, а боярин отбыл в неизвестном направлении. Еще до того как замок затопило.
– Затопило? – несколько удивился князь Григорий. – Как же затопило, когда над усей округой безоблачное небо?
– Чародей наш постарался, – хихикнул Альберт.
– Ну ладно, а что же этот ваш боярин Василий?
– Не уследили…
– Так вот, – ледяным голосом продолжал князь Григорий, – послать в Мухоморье наших лучших людей, чтобы они нашли этого боярина Василия и глаз не спускали, понятно тебе? – Альберт чуть испуганно кивнул. – A ежели он вступит в какие-либо отношения с известным тебе Гренделем, то тут же… Ну, не мне вас учить.
– Будет сделано, Ваша Светлость, – понимающе кивнул барон Альберт. -Только, простите, все лучшие люди уже в разъезде по вашим заданиям – и та женщина, и колдун, и господин этот, как его, имя такое мудреное…
– Да, – вздохнул князь, – упереди великие и славные дела, а с кем приходится работать? Все кругом или дураки, или плуты.
– Князь, обижаете! – позволил себе возмутиться Альберт.
– A я разве сказал, что ты плут? – хмыкнул князь.
– A кто же?
– Сам высчитай, коли не дурак. Ну ладно, что у нас там еще?
Барон замялся:
– Тут еще одно донесеньице из Мухоморья…
– Ну так докладывай, – пристукнул по столу массивной чернильницей князь Григорий. – Чего жмешься?
– Да опять Беовульф. Будучи в подпитии, похвалялся, что… Не знаю, как и сказать, Ваша Светлость.
– Ну раз не знаешь – говори, как есть.
– Похвалялся изловить вашу светлость, снять шкуру и натянуть на винную бочку.
Князь нахмурился:
– Давно пора этому суеслову язычок подкоротить…
– Так за чем же дело стало? – обрадовался Альберт. – Только скажи, князь, и будет сделано!
– Не спеши, барон, всему свое время, – осадил ретивого подчиненного князь Григорий. – Вот с походом на Царь-Город поспешили, и что вышло? Сейчас у нас есть что поважнее. Главное, чтобы те трое свое дело сделали, и уж тогда пойдем дальше. Ну, у тебя все?
– Все, Ваша светлость, – поспешно ответствовал барон Альберт. – Хотя нет, еще тут к вам явился некто князь Длиннорукий и просит принять.
– Длиннорукий? – удивленно вскинул брови князь Григорий. – Откуда он взялся – его же засадили в темницу… Ладно, примем, раз просит. Где он?
– Да тут же, у вас в прихожей.
– Ну так зови.
Альберт выскочил из кабинета и сразу же возвратился вместе с небольшого роста плешивым толстеньким господином в ободранном кафтане – еще совсем недавно он был градоначальником столицы Кислоярского государства и весьма влиятельным лицом при дворе царя Дормидонта.
Увидав Длиннорукого, князь Григорий старательно изобразил на лице радостную улыбку и, выскочив из-за стола, заключил гостя в дружеские объятия. A потом, немного отстранившись, поинтересовался:
– Но как же это тебе, дружишше Длиннорукий, удалось сбежать из-под охраны?
– Да так вот и удалось, – ответил Длиннорукий. – A разве не твои люди устроили мне побег?
– Ваша Светлость таких указаний не давали, – вставил Альберт, но князь Григорий укоризненно глянул на барона, и тот испуганно замолк.
– Ну ладно, как бы там ни было, я рад тебя видеть и приветствовать у себя, – поспешно сказал радушный хозяин. – Хотя, по правде, князь, упреки у меня к тебе тоже немалые. Что тебе велено было? Подготавливать радостную встречу царь-городских людей к моему приходу. A ты уместо этого пошел плясать по царскому столу уприсядку!
– Да не виновен я! – стал оправдываться бывший градоначальник. – Все этот лекарь бусурманский, он меня какой-то гадостью обпоил!
– A ты бы не пил, – хладнокровно парировал князь Григорий. – Вечно все у вас, у людей, через пень-колоду!.. Ну ладно, хватит про старое, давай думать, что дальше делать.
– A что делать? – переспросил Длиннорукий. – Ты же, князь, не отказался от своих намерений?
– Я о том, что с тобою делать. Пристроил бы я тебя на конюшню навоз убирать…
– Согласен! – радостно выпалил Длиннорукий. Григорий поглядел на него с некоторым изумлением, но продолжал:
– Да там уже трудится один достойнейший лиходей и душегуб. Ну да ладно, погуляй пока, а потом дам я тебе одно заданьице по твоей части. Денька через три, коли все обойдется…
– Что обойдется? – переспросил Длиннорукий.
– A вот это уж не твоего ума дело, – угрюмо проворчал князь Григорий. – Поедешь у Новую Ютландию, иначе – Мухоморье…
– Что, к самому королю Александру?
– Да на что мне Александр – у него одни пустяки на уме. Нет, поедешь к его сродственнику. Как его, Виктору, и… Нет, это долгий разговор. Ты, князь, видать, притомился с дороги, отдохни покуда. A ты, барон, укажь ему горницу посветлее.
– Слушаюсь! – вскочил Альберт.
Когда барон Альберт и князь Длиннорукий покинули кабинет, Григорий встал из-за стола, подошел к окну и, вперив бездумный взор светлых глаз в хозяйственные постройки и маячившие за ними высокие серые башни своего кремля, пробормотал:
– Не к добру все, не к добру… Ни на кого нельзя положиться, ни на кого. Эти бы три дня перебиться, а уж тогда и развернемся на всю мерку.
Не то чтобы Василий Дубов не любил лошадей. Отнюдь. Красивые, сильные животные. Вот только о неудобствах верховой езды он узнал лишь теперь и в полной мере. Увы, много в нашей жизни есть такого, что лучше наблюдать со стороны. Потому как, попробовав, можно сильно разочароваться. Вот в таком настроении и пребывал Василий. Да еще и дождь! Да еще и Кузька, устроившись в дорожной сумке, притороченной к седлу, докучал неприятными расспросами: