– Ну что же, кажется, вы все поняли, – после недолгого молчания заговорил ночной гость. – Так что лишние объяснения не будут понадобятся, мой дорогой юный друг. – И, изобразив на лице радостную улыбку, добавил: -Или, вернее сказать, дорогая фройляйн.
– Да, – тихо произнесла Надя. – Я позволила себя провести, как наивная дурочка.
– Я чувствовал, что кто-то здесь, в замке, из другого мира, который вы называйт параллельным, – продолжал Иоганн Вольфгангович, – и специально, чтобы узнать, кто это, я стал читать известный стихотворений. И вот вы попались! – Лже-поэт противно захихикал.
– Кто вы такой и что вам от меня нужно? – резко подалась вперед Чаликова.
– O, вот это уже деловой разговор, – радостно осклабился Иоганн Вольфгангович. – Разрешите представиться: барон фон Херклафф, большой друг князя Григория и почетный бюргер славного города Рига.
– Какой Риги? – переспросила Надя. – Столицы Ливонии или Латвийской Республики?
– A вы, мадам, умнее, чем я ожидаль, – уважительно хмыкнул барон. -Разумеется, столицы Ливонии. Но и в «вашей» Риге я тоже, как это сказать, не последний херр. В смысле, господин. Или кунгс, как там теперь говорят.
– И вы тоже путешествуете туда-сюда через столбы на Гороховом городище? – спросила Надя.
– Ну нет, я путешествую не настолько примитивным образом, – поправил жабо господин Херклафф. – У меня есть другие способы передвижения из одного мира в другой.
– И вы столь откровенно говорите мне об этом? – слегка удивилась Чаликова.
– O я, я! – радостно закивал барон. – C вами, фройляйн, я могу быть – как вы сказали? – откровенным. Ведь это ваш последний разговор!
– В каком смысле? – нахмурилась Надя.
– В том самом, – заявил Херклафф. – Я буду вас кушать.
– Что? – вскрикнула Чаликова.
– Ням-ням, – уточнил барон. – Но поверьте, фройляйн, вы самая интересная собеседница, каковую я встречал за последние… ну так сто пятьдесят лет, и я буду очень радостен с вами побалакать. В смысле, перед ням-ням. Приятная беседа есть полезно для аппетит.
– Я буду кричать, – упавшим голосом проговорила Надя.
– Кричите на здоровье, – расплылся в ухмылке Херклафф. – Вам это не поможет, а только ускорит начало процесса. Так сказать, процесс пошел, хе-хе-хе.
– Извините, вы говорили что-то насчет ста пятидесяти лет назад, -немного успокоившись, заговорила Надя. Она уже отчасти смирилась с мыслью о том, что будет съедена, однако ее журналистское, да и чисто женское любопытство брали свое. – Неужели вы так давно живете на свете?
– O, да-да, очень давно, – подхватил Херклафф, – много давнее, чем вам кажется. – И, проницательно глянув на собеседницу, спросил: – Ведь вы интересовались судьбой княжны Марфы, не правда ли? – Надя кивнула. – Ее заколдовал я. И тех несчастных, которые находятся в образе этого, как его…
– Змея Горыныча?
– Да-да, Змей Горынича. И их тоже я. И так высококвалифицированно, что его, то есть их теперь никто не сможет расколдовайть.
– Даже вы?
– Ха, фройляйн, а вот этого я не говорил. Однако херр князь Григорий остался достаточно доволен. Ведь я настоящий чародей, а не какой-нибудь авантюрист и дилетант Каширский с его фройляйн Аннет Сергеевна!
– Вы и с ними знакомы, – покачала головой Надя.
– Ну да, знаком, – пренебрежительно хмыкнул барон, – однако особой приятности от этого знакомства не поимел… то есть не получил. Вот знакомство с вами для меня много-много приятней.
– Благодарю вас, Иоганн Вольфгангович… или как вас там зовут по-настоящему.
– Если хотите, то можете называть Иоганн Вольфганговичем. Но вообще-то меня зовут Эдуард Фридрихович.
– Тоже язык сломаешь, – вздохнула Чаликова.
– A разрешите узнать ваше настоящее имя? – полюбопытствовал Херклафф. – Все-таки нехорошо кушать человека и даже не узнать, как его зовут.
– Ну, меня-то величать куда проще – Надя.
– Красивое имя. Если честно говорить, до мне даже как-то жаль кушать такую либе фройляйн, как вы.
– Ну так не кушайте! – подхватила Надя.
– Увы, – притворно вздохнул Херклафф. – Вы, фройляйн Надя, встали на моем пути, и я просто обязательно должен вас кушать. Уж такой орднунг.
И с этими словами колдун по призванию и людоед по душевному влечению демонстративно достал из одного кармана вилку и столовый нож, а из другого – белоснежную салфетку, каковую принялся аккуратно заправлять за столь же белоснежное жабо.
– Что, уже? – опечалилась Надя. – A я так хотела задать вам несколько вопросов…
– A-а, небольшое интервью? – хихикнул господин Херклафф. – Это пожалуйста. Так сказать, последнее пожелание перед ням-ням. Спрашивайте ваши вопросы, цайт еще достаточно.
– И я могу надеяться на откровенные ответы? – пристально глянула журналистка на своего собеседника.
– Ну конечно! – плотоядно осклабился Херклафф. – Все равно из этой комната наш разговор никуда не уйдет.
Надя медленно поднялась с кровати. Херклафф напрягся на стуле:
– И не думайте бежать, фройляйн! Дас ист совершенно бесполезно.
– Да нет, я просто хотела бы закурить. – Вообще-то Надя не была подвержена этой дурной привычке, но пачку сигарет на всякий случай при себе держала. Она подошла к громоздкому шкафу, где хранила немногочисленный багаж, и извлекла из своего узелка пачку «Мальборо», а заодно нажала кнопку диктофона, который всегда держала наготове. «Может быть, откровения людоеда пригодятся моим друзьям, – подумала Надя. – Это единственное, чем я еще смогу им помочь».
Чаликова вынырнула из шкафа, но запирать его не стала, а лишь прикрыла, оставив довольно широкий зазор:
– Не желаете?
– O найн, – решительно отказался господин Херклафф. – И вам не советую. Именно благодаря здоровому образу жизни и вегетарианской диете я при своем изрядно достопочтенном возрасте так хорошо выгляжу.
– A я с вашего позволения. – Чаликова прикурила прямо от свечки и вернулась на прежнее место.
– Ну что же, я к вашим услугам, – небрежно закинув ногу за ногу, сказал людоед.
Надя на миг задумалась – нужно было построить разговор так, чтобы за сорок минут, на которые была рассчитана кассета, узнать как можно больше.
Едва долгие осенние сумерки перешли в ночь, на родовом погосте Розенштернов неизвестно откуда появились две темных личности с лопатами.
– Вот здесь, что ли, – вполголоса сказал один злоумышленник, указывая на свежую могилу.
– Да не шепчи ты так, – весело ответил второй, – покойнички спят себе спокойненько, а живые сюда по ночам не ходят.
– Ты думаешь? – с сомнением покачал головой первый. – Ну ладно, начнем.
Они вонзили лопаты в холмик, аккуратно украшенный болотными цветами и скромными венками, и принялись раскапывать могилу. Судя по тому, как быстро дело продвигалось, им это занятие было и знакомо, и привычно.
– И чего им еще надо? – говорил первый, аккуратно откидывая мокрую болотную землю к подножию огромного замшелого камня. – Похоронили ведь честь по чести, какие могут быть сомнения?
– В нашем деле без сомнений никак не обойтись, – возразил второй и отряхнул землю со своего черного плаща. – Да по правде сказать, я бы и сам усумнился. Больно уж эти похороны были какими-то, уж не знаю, как лучше сказать, нарочитыми что ли.
– Ничего такого я не заметил.
– А я заметил. Все как будто нарочно старались убедить нас, что в гробу именно боярин Василий, однако крышку не открывали, даже когда читали прощальные речи. И потом, почему на похоронах не было хозяина?
– Ну, ты же слышал – захворал, мол.
– Не верю! – пристукнул заступом первый. – И еще, ежели покойник действительно царь-городский боярин, то могли бы уж найти возможность отправить его домой, а не хоронить тут, пускай даже на таком родовитом кладбище.
За раскопками и беседой злоумышленники не заметили, что они на погосте уже не одни. А когда спохватились, то было поздно: вокруг полураскопанной могилы стояли несколько весьма странных субъектов, и каждый держал в левой руке свечку.