Тут в дверях заслышалось легкое покашливание. Все дружно обернулись -в проеме дверей стоял собственной персоной Его Величество король Александр. На нем были его обычный домашний халат и стоптанные шлепанцы. Те, кто лежал или сидел, поспешно вскочили, а кто стоял, склонились в почтительном поклоне.
– Стало быть, я – бесхозяйственный король? – с усмешкой спросил Александр. Кузька предпочел спрятаться за выступ камина.– О, все знакомые лица, – продолжал король, оглядывая присутствующих. – Мы тут услышали грохот и решили самолично глянуть, в чем дело.
– Ваше Величество, – выступила вперед Чаликова, – мои друзья спасли меня от лютой гибели. Можно сказать, вырвали из зубов людоеда.
– Людоеда! – вскричал Александр. – Так, значит, он остался в замке…
– Да, и им оказался достопочтеннейший Иоганн Вольфгангович, -объяснила Надя и как бы между прочим добавила: – С рекомендациями от ливонского рыцаря Йохана Юргенса.
– Не может быть! – опечалился король. – Поэт, создатель столь замечательных стихов – и людоед.
– Да какой он поэт! – вступил в беседу боярин Василий. – Это же злой колдун, как его…
– Херклафф, – подсказала Чаликова.
– Вот оно что, – протянул Александр. – Немало я наслышан о злых делах сего чародея, но уж не как не думал, что он способен на такое кощунство – днем читать прекрасные стихи, а по ночам… И где же он?
– Удрал, Ваше Величество, – с досадой прогудел Беовульф. – У, вражья сила, попадись он мне!
– Может быть, здесь есть какой-то потайной ход? – предположил Грендель.
– Насколько мне ведомо, нету, – не очень уверенно сказал король.
– Испарился, что ли, – пробурчал Чумичка. Он по-прежнему стоял возле камина и разглядывал многочисленные грани «волшебного стекла».
– Разве посмотреть за зеркалом, – предположил Дубов. – Вдруг там что-то есть.
– Да, его можно будет снять со стены, – кивнул Александр, – заодно пыль вытрем. – И, подумав, добавил: – А вот с дымоходами сложнее будет. Ну нет у нас трубочиста. Разве что вы, боярин Василий, замолвите словечко брату Дормидонту, чтобы прислал…
– Не надо, Ваше Величество, – отважно выступил из-за камина Кузька. – Дайте мне щетку, я вам все дымоходы прочищу. Вот, помню, у бабки в избе…
– Ну хорошо, – подытожил Александр. – Уже поздняя ночь… Или нет, раннее утро. Давайте отправимся на покой, слуги укажут вам горницы, а утром поговорим обстоятельней.
– Ну, я-то, пожалуй, отправлюсь восвояси, – засобирался Беовульф. -Если позволите, Ваше Величество?
– Я тоже, – добавил Грендель. – Пожалуй.
– Нет-нет, прошу вас, останьтесь хотя бы до утра, – Александр поглубже запахнул полы халата. – Вдруг вернется людоед, и тогда ваша помощь будет необходима.
– Ну ладно, до утра так до утра, – примирительно пробурчал Беовульф. – Но я бы ему возвращаться сюда не советовал. Убью, душу вытрясу!
– В этом я не сомневаюсь, – усмехнулся король. – Ну что же, господа, пойдемте. – И, глянув на Надю, с хитрецой добавил: – Думаю, Перси, тебе будет о чем поведать своему хозяину. Не так ли, дорогой боярин Василий?
И лишь благодаря скудному освещению ни Александр, ни все остальные не заметили румянца смущения, выступившего на щеках Василия и Надежды.
ДEНЬ ЧEТВEPТЫЙ
После столь бурной ночи требовался отдых, и ничего удивительного, что гости королевского замка проспали почти до полудня. Исключение составили только господа Беовульф и Грендель: уже на заре один из них отбыл к себе в замок праздновать победу над князем Григорием, а другой – в свою хижину, дабы увековечить события последних дней в какой-нибудь вдохновенной балладе или даже поэме.
Около полудня король Александр дал своим гостям – Василию, Надежде, Чумичке и Кузьке – небольшой поздний завтрак, плавно переходящий в ранний обед. Как ни торопился Дубов отбыть поскорее, что называется от греха подальше, но приглашением короля, еще не знавшего о ночных событиях в Белой Пуще, пренебречь было никак нельзя.
Поскольку главным делом, занимавшим последние три дня умы и короля Александра, и Чаликовой, было людоедство, то оно и стало темой застольного разговора. Василий, успевший еще до завтрака осмотреть места происшествий и опросить королевских слуг, делился выводами:
– Пока что мне трудно сказать, выбирал ли Херклафф своих жертв по каким-то ему одному известным признакам, или ел всех подряд, без разбора. Однозначно можно судить лишь насчет последнего, четвертого случая, который, к счастью, был неудачным. Но если первых двоих – Касьяна и Диогена – он съел без особых премудростей, то в эпизоде с донной Кларой возникают некоторые вопросы.
– Да-да, – подхватил Александр, – мы никак не могли взять в толк, как это ему удалось исчезнуть из спальни, запертой изнутри?
– Чудеса, да и только! – чуть не подпрыгнул Кузька.
– Черное колдовство, – проворчал Чумичка. – Попадись он мне только, я ему покажу, как порочить наше ремесло. Из-за таких, как он, к нам, честным колдунам, никакого доверия!
– Думаю, объяснение не столь сложное, – заметил Дубов. – В комнате донны Клары осталась открытой форточка, и вот через нее-то господин Херклафф и улетел, превратившись в сову или летучую мышь. Так что и здесь все можно объяснить по логике, отнюдь не исключая и элементов колдовства.
– Да, но как же тогда с событиями нынешней ночи? – вступила в беседу Чаликова. – Ведь Херклафф просто исчез в темном углу, а не улетел в окно. Не испарился же он в самом-то деле?
– Такие не испаряются, – хмыкнул Чумичка. – Я другого боюсь – как бы он не вернулся сюда за колдовским стеклом. Он же весь дом к чертям разнесет!
– A что, это очень ценная вещь? – спросил король.
– Еще какая! Правда, я толком не знаю, как с ним обращаться, но это стекло дает обладателю огромную власть. Ясно, что Херклафф ни за что не смирится с его потерей.
– Постойте! – выкрикнул Кузька, да так пронзительно, что все вздрогнули, а Надя даже пролила вино на Уильяма, который терся об ее ногу. – Я вспомнил, – продолжал домовой уже обычным своим голосом, – мне одна кикимора сказывала, только я решил, что это выдумки. Будто бы колдовской христал в стародавние времена разрезали на две половинки, и каждая из них имеет силы несметные. А тот, кто их обе к себе приберет, так и вообще заделается самым могучим человеком на всем белом свете.
– То-то у него одна сторона такая ровная, – припомнил Чумичка.
– И наверняка Херклафф, обладая одной половиной, не прочь бы заполучить и вторую, – заметила Надя.
– A может, вторая у него? – предположил король.
– Не думаю, Ваше Величество, – учтиво возразил Дубов. – Если бы Херклафф обладал обеими половинами кристалла, то не он служил бы князю Григорию, а наоборот.
– Знаю я его подлую суть, – заявил Чумичка. – Когда у него была одна половина, то он наверняка искал вторую. A уж теперь и вовсе озвереет!
– Ну ладно, будь что будет, – фаталистически вздохнул король.
В дверь постучали, и на пороге возник Теофил:
– Ваше Величество, прибыл посланник из Белой Пущи и просит его принять.
Александр чуть заметно поморщился:
– Ну ладно, примем, раз просит. Только ведь он уже на прошлой неделе приезжал.
– Это другой, – учтиво возразил слуга. – Князь Длиннорукий. Тот, что раньше был градоначальником в Царь-Городе.
– Вот как? – удивился Александр. – Видал я этого князя года три тому назад, когда гостил у брата Дормидонта, только уж не больно он мне в тот раз приглянулся.
– Ну да, его же Дормидонт заключил в темницу как агента князя Григория, – сказала Надя. – A он сбежал и тут же подался к своему покровителю.
– Все это понятно, но зачем же такого сюда присылать? – покачал головой король. – Ну что же, господа, не желаете ли собственнолично побывать на посольском приеме и полюбоваться на нового посланника?