– Боярин Василий, а пошто ты сбрую на лошадь одевать не умеешь?
– А в Царь-Городе за меня это слуги делали, – нехотя поддерживал разговор Дубов. Ему казалось, что от мерной тряски у него уже все внутренности спутались в клубок, как недоваренные макароны, и даже доктор Серапионыч, делая его вскрытие, не сможет их распутать. А Кузьке, видать, очень хотелось поговорить, и он продолжал цепляться к своему спутнику:
– Вот слушаю я тебя, Василий Николаич, говорю с тобой, а все чую -что-то тут не так.
– Так, не так – какая разница. Лучше бы дождь кончился. И вообще, скоро ли приедем?
Но Кузька, пропустив вопрос мимо ушей, продолжал рассуждать:
– А коли ты боярин, да еще от самого царя Дормидонта, так пошто не остановился у короля в замке, а трясешься тут по этим ухабам? И ежели ты боярин, то какие у тебя могут быть делишки с колдуном, с Чумичкой? И потом, настоящие бояре путешествуют со всею челядью, а ты – с этим пареньком, да и того в замке оставил. Да еще с домовым, со мною то бишь. Так что никакой ты Василий, не боярин!
– Да, Кузька, в логике тебе не откажешь, – усмехнулся Дубов.
– А ты не увиливай, не увиливай! – вылез из сумки Кузька и ловко, будто кот, перебрался на лошадиную холку, где и устроился напротив Василия. – А вдруг ты служишь этому вурдалаку, князю Григорию? Тады что? – с чувством вопрошал он, размахивая маленькими ручками. И сам же отвечал: -Тады я тебе не помощник!
Весь этот допрос начал забавлять Дубова, и он со смехом отвечал:
– Да нет, скорее наоборот.
– Что значит наоборот? – надулся Кузька.
– А разве Чумичка тебе не сказал, куда и зачем мы едем? – уже серьезно осведомился Василий.
– Нет, он сказал только, чтоб я тебя слушался и помогал.
– Ну хорошо, а Чумичке ты доверяешь?
– А то как же! – взмахнул ручками Кузька. – Он мне, можно сказать, заместо отца родного будет. Подобрал на дороге, горемыку бездомного, отогрел, и даже кой-чему из своего ремесла обучил.
– Ну вот, – кивнул Дубов. – А разве Чумичка послал бы тебя на негодное дело?
Кузька поскреб в затылке:
– Да, пожалуй, – но сдаваться он еще явно не собирался. – Все так, да только вот кто ты таков – все никак в толк не возьму. И говоришь шибко мудрено, и мальчонка твой, вроде как слуга, а говорит еще того мудренее. Ни царь-городские, ни белопущенские так не говорят. Так что, как я разумею, откуда-то вы издалека прибыли.
– Можно сказать, что издалека, – неспеша отвечал Дубов, как бы прикидывая, говорить ли всю правду, и если говорить, то как ее тогда подавать. – Хотя вообще-то мы живем в Кислоярске. Так у нас называется Царь-Город.
– А, так вы из другого Царь-Города! – оживился Кузька. – Уж не из того ли Царьграда, который Константинополь, столица великой Византии? Ну да, то-то ты хреческими словами так и сыпешь. Так ты там, наверно, большой боярин и, можа, с самим кесарем за ручку здоровкался? Слыхивал я об нем от одного кудесника, и еще о многих чудесах…
Смех Дубова оборвал излияния домового.
– Да нет, – продолжая смеяться, отвечал Василий, – мы не из Царьграда и не из Константинополя. Мы из Кислоярска, но параллельного. -Дубов запнулся, подбирая слова, как бы это попроще объяснить. Кузька не торопил его, а лишь нетерпеливо теребил лошадиную гриву. Ну а их кобылке все эти разговоры были без разницы, и она все так же мерно трусила по топкой дороге, местами устланной гатями.
– Чтобы попасть из одного мира в другой, – наконец приступил к объяснениям Дубов, – нужно подняться на Горохово городище и пройти между столбами.
– Ну, это уж ты чегой-то того… – недоверчиво буркнул Кузька.
– Да нет, все истинная правда! – воскликнул Василий. – Если бы я сам там не бывал, то так же, может, и не поверил бы. Я только не знаю, как это происходит, – как бы оправдываясь, развел он руками. – Вот мой друг, доктор Серапионыч, он как человек науки выдвинул любопытную гипотезу. Будто бы по орбите движется не одна Земля, а две, с интервалом примерно десять в минус сороковой степени секунды. То есть раньше, видимо, до двенадцатого или тринадцатого века, это была одна планета, а потом они в результате какого-то непонятного катаклизма почему-то разделились. На нашу и вашу -параллельную. Хотя вообще-то, может, и наоборот. Да, ну вот, а в местах наибольшего скопления некоей специфической энергии можно перепрыгнуть с одной на другую. И я вполне допускаю, что так оно и есть, потому что окрестности городища и у вас, и у нас считаются «нечистыми».
– А! – радостно вскричал Кузька. – Так бы и говорил – колдовство!
– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся Дубов. – Но только мы это колдовское место нашли совершенно случайно. Прошли между столбов и поначалу даже не поняли, что оказались в другом мире. А когда поняли, было уже поздно.
– Что, обратную дорогу позабыли? – озабоченно спросил Кузька.
– Да нет, вернуться-то мы могли, да и дорога там до Царь-Города одна, только тут уж начались самые настоящие приключения, – Дубов вздохнул от нахлынувших на него сладостных воспоминаний. – И мы, естественно, никак не могли от них отказаться.
– И что вас на передряги тянет? – в свою очередь вздохнул Кузька, только по иной причине. – Эх-ма! То ли у бабки, за печкой…
– Но дело в том, – многозначительно понизил голос Василий, – что под угрозой оказалась честь кислоярской царевны Татьяны, дочки царя Дормидонта.
– А, про то я знаю! – подпрыгнул Кузька. – Князь Григорий затребовал, чтобы царь выдал за него дочку, а иначе, говорит, пойду на вас с войной. Дормидонт дюже тогда перепугался и послал царевну в Белую Пущу, а та оказалась совсем не царевной, а кем-то другим. Мне что-то Чумичка про то говорил, но я толком не разобрал, что к чему.
– Ну, если вкратце, – потер переносицу Василий, вспоминая ту дивную авантюру, – в общем, настоящая царевна осталась, конечно же, в Царь-Городе, а ее роль всю дорогу прилежно исполняла одна моя близкая знакомая, -Василий вздохнул, – Надя…
– Наверно, изрядно смелая девица! – восхищенно воскликнул Кузька.
– Ну, я тебя потом с ней познакомлю, – улыбаясь, пообещал Дубов. – А дальше, перед въездом в замок князя Григория, царевной обернулся уже сам Чумичка.
– Эх-ма! – выдохнул Кузька. – Знал я, что он большой колдун, но уж настолько!..
– А потом, – продолжал Дубов, – во время брачной ночи, он принял волчье обличье и пытался загрызть князя Григория, но оказалось, что это не так-то просто сделать.
– Так что же, ваша поездка в Белую Пущу оказалась напрасной?
– Боюсь, что даже еще хуже. После той свадьбы Григорий совсем ошалел и таки пошел с войной на Кислоярское царство. У него в Царь-Городе были влиятельные сторонники, вроде градоначальника князя Длиннорукого. Так что это просто чудо, что удалось и заговор раскрыть, и остановить наступление григорьевских наемников.
– Кого-кого?
– Наемных воинов, которые сражаются под командованием его вурдалаков. Ну это-то еще полбеды, но возле Григория крутятся несколько опасных личностей, и двое из них – мои земляки. Это черный колдун Каширский и некая Анна Сергеевна Глухарева. И именно они все время настропаляют князя на всякие безумные действия вроде нового похода на Царь-Город.
– Чегой-то я не пойму, – почесал свой нос картошкой Кузька, – а этим-то чего на печке не сидится?
– Я и сам долго не мог понять, – отвечал Дубов. – Думал, что просто из любви к авантюрам. А потом понял – Царь-Город им нужен как ключ к Горохову городищу. Насколько я понимаю они собираются распространить власть князя Григория и на наш Кислоярск, параллельный вашему Царь-Городу. А может, и не только…
– Ну, это уже опять твои заумствования. – замахал ручками Кузька. -Я в таком высоком колдовстве ни лешего не смыслю. Скажи лучше, пошто мы сюда-то приехали?
– А я к чему речь-то и веду, – терпеливо отвечал Василий. – Чтобы остановить Григория и его приспешников, нужно сделать то, чего не сумел в тот раз Чумичка.