– А все-таки покажите, – настаивал барон. – Так, для успокоения совести.
– А, ну понятно. – Херклафф «нажал кнопку», и бранящиеся Длиннорукий и Петрович исчезли. – Либе голден аппель, битте, покажи нам фройляйн ква-ква… пардон, фройляйн Марфа!
Яблочко покатилось, и вскоре на тарелочке появилось изображение девушки, мирно спящей на широкой кровати.
– А это не может быть ошибкой? – упавшим голосом пролепетал Альберт.
– Нет, – уверенно заявил Херклафф. – Я могу ошибайться, но колдовский инвентар – нихт!
– Значит, это все-таки правда, – зло проговорил барон Альберт, – и она не самозванка.
– О чем ты? – чуть удивился воевода.
– О давешних донесениях Длиннорукого. Кто-то из его людей подслушал беседу этой девушки с Виктором – она рассказывала, что некий Иван-царевич выпустил из лука золотую стрелу, которая прилетела прямо к лягушке, потом он ее поцеловал, и лягушка превратилась в княжну Марфу. Тогда я не придал этому донесению должного внимания, хотя и поручил Анне Сергеевне, гм, ну, ты знаешь…
– Это не есть хороший орднунг, – озабоченно покачал головой Херклафф. – Фройляйн Марфа должна прыгать на болото, а не дрыхнуть на кровать.
– Ничего, недолго ей там дрыхнуть, – проворчал Альберт. – Уж на этот раз Анна Сергеевна не промахнется…
– Постой, барон, – встрял в беседу воевода Селифан, – ты сказывал про золотую стрелу. А Петрович тоже что-то говорил о каком-то человеке, у которого он хотел украсть золотые стрелы. Уж не…
– Конечно, это он! – в сердцах стукнул по столу Альберт. -Иван-царевич! Как же его звать-то? – Барон вынул из стола целый ворох донесений и тут же нашел нужное. – Иван-царевич, он же Иван Покровский.
– Как? Как вы сказаль?! – неожиданно вскричал Херклафф.
– Иван Покровский, – ответил Альберт, подивившись такому всплеску чувств у всегда спокойного и ровного господина Херклаффа. – А что?
– А, нет, ничего, – столь же быстро успокоился людоед. – Если я вам больше не есть нужен, то позвольте мне отойти на покой.
– Да, разумеется, спасибо вам за помощь, – вздохнул Альберт, -спокойной ночи.
– Всегда к услугам, – церемонно поклонился Херклафф и исчез за дверью.
– А все Анна Сергеевна! – дал волю чувствам барон, оставшись наедине с воеводой. – Убрала бы вовремя этого Ивана-царевича, так все было бы в порядке! Но если и с Марфой не справится – с дерьмом съем!
– Ну а теперь-то я могу идти? – попросил воевода. – Уж больно спать хочется.
– Иди, – отпустил его барон. Опасаясь, как бы тот не передумал, Селифан вскочил с места и следом за Херклаффом исчез за дверью. А Альберт вперил неподвижный взор в чудо-тарелочку, где все так же сладко почивала княжна.
Виктор с Марфой шли по узкой тропинке, отделяющей перелесок от широкого поля высокой колосящейся ржи, которая под дуновением ветерка тихо звенела, будто пела. Отломив колосок, Виктор попробовал на вкус зернышко, и оно показалось ему слаще меда.
– В нынешнем году, Марфа Ярославна, мы впервые не только обеспечим себя хлебом, но и сможем продавать его соседям, – с гордостью сказал Виктор, окинув взором поле, на другом конце которого вовсю шла жатва.
– Поздравляю вас, Ваше Высочество, – весело откликнулась княжна. -Даже не пойму, как у вас все получается.
– Ну, далеко не все, – возразил Виктор, – и не сразу. Главное -начать, сдвинуть с места лежачий камень косности и застоя, и тогда все пойдет как по маслу. Кстати, о масле. Раньше наши подданные даже и не знали, что это такое, даже молоко пили только по большим праздникам. А едва я начал осушать болота и на их месте заводить пастбища, то и молоко появилось, а кое-кто и сметану с маслом сбивать начал. И люди стали здоровее. Да вы сами поглядите.
За разговором Виктор и Марфа не заметили, как тропинка завернула в перелесок и вскоре вывела к зеленому лугу, на котором паслись тучные буренки. В сторонке щипали траву несколько коз.
– Лепота! – вырвалось у Виктора. – А видали бы вы, княжна, что тут творилось раньше!
– Видела, – тихо промолвила Марфа. – Я тут жила. Двести лет.
– Ну, будет вам вспоминать былое, – с легкой досадой откликнулся Виктор. – Забудьте это, как дурной сон. Глядите в будущее, а не в прошлое! Вам достаточно сказать одно слово – и все это будет ваше.
– Вы знаете, Ваше Высочество, что это невозможно, – покачала головой Марфа. – Слишком многое стоит между нами.
Виктор зашагал быстрее, так что его спутница едва за ним поспевала.
– Да, да, – говорил Виктор, – я все понимаю. Я согнал с престола родного дядю. Я вступил в сговор с вашим смертельным врагом князем Григорием. Я начал преобразования, не считаясь с желаниями ново-ютландцев. Но посмотрите! – Виктор резко остановился и обернулся к Марфе. – Мой дядя и без того всегда тяготился королевскими обязанностями. Народ, увидев, что мои преобразования несут ему процветание, сам включился в созидательную работу. Наконец, упыри в Белой Пуще теперь кусают себе локти, видя, что я могу обойтись и без них!
Марфа ничего не ответила. Виктор вздохнул, подал ей руку, и они молча двинулись дальше по тропинке. За лугом начиналось болото, по которому сновали многочисленные люди с лопатами и какими-то не ведомыми Марфе хитроумными устройствами.
– Через пару лет вы не узнаете этих мест, – вдохновенно произнес Виктор. – Здесь будут синеть льняные поля. Наладим ткачество, а то сами посудите: швецы у нас замечательные, а ткани приходится завозить невесть откуда.
– И что же, Ваше Высочество, ни одного болота не останется? – с грустью спросила княжна.
– Останется, – великодушно пообещал Виктор. – Несколько болот нарочно оставим, чтобы люди не забывали, где они раньше жили и где могут вновь очутиться, если перестанут трудиться и совершенствоваться… Но мы и болота к делу приспособим – будем лягушек подкармливать, а потом продавать галлам. Я уже отписал их королю Луи XXV-ому…
– Нет! – чуть не выкрикнула Марфа. – Лягушек есть – страшный грех!
– Ну, как скажете, – не стал спорить Виктор. – Ваше слово, Марфа Ярославна, для меня – закон.
Вскоре тропинка привела их в деревню, пожалуй, даже село с добротными избами и каменными амбарами. Между изб раскинулись ухоженные огороды, а кое-где и яблоневые сады.
– Наше будущее, – с гордостью указал Виктор на ребятишек, весело резвящихся посреди улицы. – Им жить в новой, процветающей стране, новой не только по названию, но и по духу… А мы с вами заглянем сюда. – Виктор махнул рукой в сторону двухэтажного кирпичного дома посреди села.
– Что там – волостное правление? – несколько удивилась Марфа.
– Берите выше, – усмехнулся Виктор.
Переступив порог, они оказались в просторной светлице, где в несколько рядов стояли столы, за которыми сидели женщины, ловко орудующие ножницами, иголками и прочими портняжными инструментами. Вдоль одной из стен протянулся длинный ряд вешалок, где как на показ красовались платья самых разных расцветок и покроев.
Увидев Виктора, швеи вскочили.
– Не надо, не надо, – замахал тот руками. – Работайте, не обращайте на меня внимания.
Одна из женщин подошла к Виктору и Марфе:
– Добрый день, Ваше Высочество. Вот уж не думала, что вы лично пожалуете.
– А почему бы и нет, дорогая моя Вера Павловна? – широко улыбнулся Виктор. – Давно собирался навестить вашу швейню, да все недосуг. А это -та самая дама, о которой я вам говорил. До меня дошли слухи, что у вас все готово, не так ли?
– Да, Ваше Высочество. Прошу вас, сударыня. – С этими словами Вера Павловна куда-то увела Марфу, но очень скоро они вернулись. Виктор невольно ахнул – княжну было не узнать в длинном светлом платье, очень простом, но необычайно ей шедшем. Единственным украшением был цветок алого шиповника, прикрепленный слева к воротничку.
– Ну как, нравится? – спросила Вера Павловна, подведя княжну к высокому зеркалу.
– Будто по мне шито, – восхищенно выдохнула Марфа.
– Оно ваше, – сказала Вера Павловна и пояснила для Виктора: – Наша новая разработка – платье «Дикая роза».