– У меня нет слов, – в восхищении развел руками Виктор, – И хоть я не знаток нарядов, но не сомневаюсь, что такое не грех надеть где-нибудь в Риме, Мадриде и даже в Лютеции, при дворе Луи XXV. Вот наши платья-то мы туда и отправим с галльскими купцами, – тут он кинул мимолетный взор на Марфу, – вместо лягушек.
– А скажите, Вера Павловна, что за рукодельница шила это удивительное платье? – спросила Марфа. – Или вы сами?
– Да ну что вы, – смутилась Вера Павловна, – сама-то я швея не ахти какая, но вот Мария – просто чудо. Маша, подойди к нам!
Из-за одного из столов поднялась молодая круглолицая девушка. Она смущенно переводила взор с Виктора на Марфу и на Веру Павловну.
– Прошу любить и жаловать. Мария, наша лучшая швея, – представила ее Вера Павловна. – Она же и придумала этот покрой.
– Мария, – задумчиво проговорила княжна. – А как вас по батюшке?
– Ну что вы, сударыня, – еще более смутилась девушка. – Просто Мария. Ой, у вас же подол по полу волочится, я вас представляла себе чуток выше. Давайте я вам подошью.
– Да ну что вы, и так замечательно!
– Нет-нет, идемте, сударыня, я вам подправлю, будет еще лучше. – С этими словами Мария увела княжну, а Виктор опустился на скамеечку перед яркой изразцовой печкой и пригласил хозяйку присесть рядом.
– Я очень доволен, Вера Павловна, что в вашей швейной все идет наилучшим образом. Нет ли у вас каких-то затруднений, в чем я мог бы помочь?
– Да нет, Ваше Высочество, мы сами справляемся. А затруднения на то и созданы, чтобы их преодолевать. – Вера Павловна немного помолчала. – Ваше Высочество, я никак не могу взять в толк, как это вы умудрились за несколько лет так преобразить отсталую бедную страну? Не иначе как без колдовства не обошлось.
Виктор искренне расхохотался:
– Ну, вы уж скажете! Вы бы еще заподозрили меня в связях с нечистой силой. Да нет, все гораздо проще. Вот скажите, как вам, уважаемая Вера Павловна, удалось из ничего создать такую замечательную швейную?
– Ну, вы же мне сами подсказали, как взяться за дело, – пожала плечами Вера Павловна, – и даже ссудили средствами на обзаведение. Я стала закупать ткань в больших количествах – так выходит дешевле, чем часто и понемногу. Искала по всем окрестным деревням способных девушек и обучала их швейному делу. И платить им стала с учетом вклада каждой в общее дело. Они понимают, что работают прежде всего сами на себя, а не на кого-то постороннего, и оттого стараются изо всех сил. А когда мы накопили денег, то построили этот большой дом. Внизу швейная, а наверху живут девушки. Ну не все, конечно, а только кто сами того пожелали. Вместе жить и веселее, и дешевле… Ваше Высочество, – перебила сама себя Вера Павловна, – вот вы помянули галлов и Лютецию, а у меня такая мысль возникла – а не пора ли и вправду выходить за пределы Новой Ютландии? Могли бы завести лавки готового платья в Царь-Городе, Новой Мангазее, в других крупных городах…
– Непременно пора, – согласился Виктор, – я и сам хотел с вами об этом поговорить. Такие лавки принесут не только прибыль, но и дополнительную известность нашему королевству… А вы спрашиваете – как у меня получилось. Просто я делал то же самое, что и вы, но в размерах всей страны. Конечно, трудно приходилось, очень трудно. Никто поначалу не понимал. Таких, как вы, были единицы. Но главное – начать! А когда люди поняли, что все это ради их же блага, то и отношение изменилось. Не сразу, конечно – исподволь. Ну да что рассказывать – вы же сами видели, как все было. Знаете, Вера Павловна, в нашей семье сложился обычай – в молодости путешествовать в Европу, набираться знаний и опыта. Вот и мой дядюшка туда ездил, а привез только склонность к поэзии и прочим высоким искусствам. Нет, я не против искусств, да и то, что вы здесь делаете, скорее можно искусством назвать, нежели ремеслом, но ведь поэзией сыт не будешь! А я, находясь в Европе, изучал науки, ремесла, разные новейшие приспособления, да все примеривал – что и как можно использовать в наших ново-ютландских условиях. С той только разницей, что там хозяева все это внедряют ради собственного обогащения, а я решил, что если когда-нибудь и смогу начать перемены, то единственно ради блага тех людей, которые своими руками создадут новую страну, цветущую и богатую. Конечно, не одно поколение сменится, прежде чем мы достигнем уровня просвещенной Европы, но другого пути не дано. И я сказал себе – вот оно, наше будущее. И наша задача – стремиться к нему, работать для него, приближать его, переносить из него в настоящее, сколько сможем перенести…
Тут Виктор ощутил, как что-то упало ему на плечо – оказалось, что это домовой Кузька, сидевший на печке и слушавший разговор, вдруг не то спрыгнул, не то свалился оттуда, а чтоб не приземляться на жесткий пол, произвел посадку прямо на Его Высочество.
– А, Кузьма Иваныч! – совсем не рассердился Виктор. – Вы что же, теперь нанялись к Вере Павловне печки чистить?
– Красиво говоришь, Ваше Высочество, – пробурчал Кузька, – а Марфа того гляди… – С этими словами домовой совсем уж непочтительно принялся трясти Виктора за плечи.
– Что с ней? – вскричал Виктор.
На столике в изголовье кровати тускло трепетала свечка. Кузька настойчиво тормошил Виктора, а когда тот наконец-то открыл глаза, домовой быстро заговорил:
– Вставай, Ваше Высочество, иначе Марфу того, этого…
– В чем дело? – пробормотал Виктор, все еще с трудом соображая, где он и что происходит.
– Бежим скорее, – продолжал Кузька, – княжну того гляди ухайдакают, а ты тут дрыхнешь!
Еще не до конца соображая, где он – в швейной у Веры Павловны или у себя в королевском замке, но услышав, что в опасности Марфа, Виктор вскочил, накинул халат, схватил свечку и с Кузькой на плече кинулся в сторону Марфиной опочивальни.
– Быстрее, быстрее, – торопил домовой, – а то поздно будет!
– Кто ее хочет убить? – задыхаясь на бегу, спросил Виктор.
– Кабы я знал, – отвечал Кузька, – а уж лиходеев у нас хватает.
Когда они добежали до Марфиной спальни, Виктор убедился, что Кузькины предчувствия имели все основания: прямо над ложем княжны стоял человек в плаще с капюшоном, какие были у наемников, но более светлой расцветки. Злоумышленник вскинул руку, и Виктор увидел нож. Даже не вполне осознавая, что делает, Виктор бросился сзади на убийцу и схватил его за руку. Кузька прыгнул ему на голову и вцепился когтями в лицо. Лиходей дико заверещал и, резко оттолкнув Виктора, бросился к выходу из спальни. Кузька соскользнул у него с головы и, скатившись по плащу, попытался зацепиться за подол. Однако злодей больно ударил домового ногой, и тот отлетел к стене.
Опомнившись, Виктор бросился было в погоню, но в коридоре уже никого не было. Тогда он вернулся в опочивальню – Марфа спокойно спала на кровати, а в углу постанывал Кузька.
– Вот гадина, – зло пробормотал домовой. – Встретилась бы она мне в другом месте…
– Она? – переспросил Виктор.
– Конечно, она, – уверенно подтвердил Кузька. Я заметил, башмак-то бабский.
– А и не скажешь, что женщина, – заметил Виктор, потирая пострадавший бок.
Тут в спальню вошел Теофил:
– Я слышал шум. Ваше Высочество, что случилось?
– Кто-то покушался на ее жизнь, – указал Виктор на спящую. -Предположительно женщина.
– А я тут как раз чуть не столкнулся с какой-то дамой, – сообщил старый слуга.
– Вы ее разглядели?
– Виноват, темновато было.
– Ну зачем я, глупец, не настоял, чтобы она покинула замок?! -скорбно покачал головой Виктор. – Знал же, чем все кончится…
Пока Виктор осыпал себя укорами, а Кузька очухивался от неравной борьбы со злоумышленницей, Теофил поднял с пола какой-то темный предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ржавым ножом.
– Взгляните, Ваше Высочество. Уж не этим ли ножиком похвалялся господин Петрович?
– Им самым, – тут же перешел Виктор на обычный деловой тон. – Но как он попал к этой даме?