Эдвард за его спиной мне отчаянно кивал, чтобы я соглашалась. Мне почти удалось взять себя в руки и усмирить рычание, но движение справа меня потрясло: в окно медленно влезал другой вампир. Инстинкты взяли верх, и я снова зарычала, теперь совершенно не отдавая себе отчет в том, что делаю.
- Берите ее! – кричал кто-то.
- Заходи справа!
Я отчаянно сопротивлялась, кусалась, вырывалась, визжала и даже ругалась словами, которых никогда прежде не было в моем лексиконе. Я была очень сильна, но их было больше. В конечном итоге меня скрутили, втроем удерживая от борьбы. Я продолжала рычать и дергаться, и только когда меня вывели наружу и потащили к большой машине, напоминающей перевозную камеру, я заскулила, ища Эдварда глазами и зовя его по имени.
- Я здесь, - отозвался он, кладя руку на мое плечо откуда-то сзади. – Пожалуйста, не сопротивляйся.
- Не отдавай меня! – взмолилась я, плача сухими вампирскими слезами, мне было дико страшно.
- Все будет хорошо, - уговаривал он; я всхлипывала и упиралась ногами, вспарывая ими землю, пока меня пытались запихнуть в крытый кузов, как будто я преступница. – Тебя вскоре отпустят.
Силой меня усадили на скамеечку, но я все равно рвалась на выход, вопреки благоразумию.
- Эдвард! – визжала я, как будто меня забирают навсегда. – Эдвард, пожалуйста!
Его несчастное лицо попало в поле моего зрения, и я могла бы сказать, что ему так же плохо, как и мне, но он тщательно скрывает это.
- Я не могу пойти с тобой, – качал он головой умоляюще.
- Ну почему же, - неожиданно вмешался полицейский, не спешивший закрывать заднюю дверь кузова. – Вы можете поехать с нами, если с вами ей спокойнее. Конечно, если хотите.
- Хорошо, - поспешно согласился Эдвард, тут же запрыгивая внутрь, пока полицейский не передумал. Я заметила все: затаенное торжество в глазах Эдвада, как будто он предполагал, что так и будет; ухмылочку на лице полицейского, прежде чем он захлопнул дверь, означавшую, что он догадывается о нашей более близкой, чем показывает Эдвард, связи.
Едва Эдвард оказался внутри, я непроизвольно выдохнула от облегчения. Трое вампиров, державшие меня, перестали ломать мне руки, а один даже спросил, может ли он отпустить меня, и не сбегу ли я тогда.
Я пообещала вести себя прилично, и как только мои руки оказались освобождены, я бросилась в объятия Эдварда. Кажется, это никого не удивило. Эдвард тут же усадил меня на свои колени, широко улыбаясь, и я, как загнанный зверек, свернулась калачиком на его груди. Он гладил меня по голове, как ни в чем не бывало, и шептал слова утешения, избегая, конечно же, разговоров о моем настоящем происхождении.
Другие трое вампиров сразу расслабились и переглядывались, ухмыляясь. Это позволило мне надеяться, что я не сделала ничего неправильного. Тогда-то я и поняла, что в мире Эдварда законы в самом деле либеральны, и правил здесь куда меньше, чем у нас, а к гражданам относятся намного терпимее.
Я провела несколько дней в огромном современном здании в форме пирамиды, сделанном из стекла, где все этажи были прозрачными. Эдвард не отходил от меня ни на шаг, ему позволили быть моей нянькой, потому что при нем я вела себя спокойнее. Задавали тысячу вопросов, но я придерживалась той версии, которую мы обсудили. Если я правильно поняла, то все решили, будто меня создал «заигравшийся в Бога» богатый вампир. Берега реки было решено прочесать в поисках моих следов, которых они, конечно же, не найдут, но об этом Эдвард умалчивал. Как он сказал – это уже не наше дело, что полицейские настолько нерасторопные.
Мне сделали документы без денежных поборов и промедления, как это точно было бы в моем мире. А затем, убедившись, что Эдвард готов взять за меня ответственность, совершенно спокойно отпустили, пожелав удачи и процветания. Я не могла поверить, что все оказалось настолько легко! Теперь я понимала, почему Эдварда раздражало количество наших законов, и почему он хотел домой.
Но это не отменяло того факта, что в моем мире остались мои несчастные родители и друзья, и что мой мир все равно мне ближе, чем мир Эдварда. Я хотела вернуться, а он вынуждал меня остаться здесь. В конце концов, он задолжал мне после насильственного обращения!
- Эдвард, это нечестно, - выговаривала я, укладывая в сумку свои вещи, а он выкладывал их обратно со словами, что на один день мне хватит того комплекта одежды, что на мне.
Кстати, здесь не было магазинов в человеческом понимании, только интернет-компании, где можно было заказать, что угодно, и это привозили на дом.
- Я хочу побыть с родителями, хочу успеть пообщаться с друзьями, на это не хватит одного дня!
- Ты не можешь побыть с родителями, ты теперь вампир, – спорил он, на что я возмущенно выдохнула:
- Еще как могу! Это мое право!
- И что ты им скажешь? – парировал он в ответ. – Где была целый год?
- Эдвард, им больно, - снова хотела плакать я. – Ты рос иначе, тебе не понять, что такое родственные отношения. Мои мать с отцом наверное поседели, потеряв меня. Это будет чудовищно, если я, зная, что могу излечить их боль, просто проигнорирую. Если хочешь, – добавила я, придумав выход, - то можешь вернуться, а я останусь там… на год.
Он фыркнул, и даже я понимала, как нелепо звучит мое предложение.
- Ладно, поговорим об этом позже, - отступил мой вампир. – Ребята близко.
Я тоже услышала гул мотора.
- Я не передумаю, - проворчала я, и мы пронзили друг друга одинаково упрямыми взглядами.
Вскоре к дому подъехал большой автомобиль, и мы с Эдвардом радушно встретили Эммета. Он был действительно огромный и накачанный добряк, как рассказывал о нем Эдвард. Его медвежьи объятия были привычными, когда он закружил меня перед крыльцом, смеясь.