Иду вперед.
Я выходил в этот мир безлунными ночами, в кругах мегалитов и обычных замшелых камней. В древних капищах и оскверненных храмах. В подземных святилищах, катакомбах и лабиринтах. В глухих пещерах и на вершинах холмов. Случалось, в кратере дремлющего до поры вулкана.
Сейчас я возникаю сразу везде.
Геометрию призыва никто не отменял. Но сигила, щедро напитанная жертвенной кровью, накрыла собой целую страну. Я выхожу на всей очерченной ею территории.
Размах призыва впечатляет. Даже интересно: кто сумел воплотить столь грандиозный замысел? Кто этот талантливый адепт?
Скоро узнаю.
Черные громады домов. В редких окнах теплятся робкие светляки. Небо затянуто мглой. По ущельям улиц проносятся механические повозки с глазами-светильниками. В прошлый раз их было заметно меньше, и двигались они медленней.
Свет — мой враг. Он истощает мои силы, вынуждает днем скрываться в тенях, чтобы не быть исторгнутым обратно в мое обиталище. Почти всегда меня призывают ночью. Ночь — мое время. Жалкие огни в домах мне не досаждают.
Да, помню: электричество. Будь внутри сигилы, где я возник, больше света — это могло бы стать проблемой. Почему нет света? Я хочу знать, почему. Знание может оказаться полезным. Тянусь к людям в домах. Стены и стекла? Это не преграда.
Где есть тьма, там есть я.
Страх. Неуверенность. Надежда. Ненависть. Тревога. Решимость. Ожидание. Любовь. Недостаточно страха. Не хватает отчаяния. Даже ненависть несъедобная. Когда попадается правильная, она испорчена любовью и надеждой.
Куда это годится?!
Как только я получу воплощение, я быстро все исправлю.
Меня не раз призывали во время войн. Обычно это делали те, кто терпел поражение. Победители в моей помощи не нуждались. Я прислушиваюсь. Учу новые слова, впитываю новые смыслы. Объекты энергетической инфраструктуры. Ракетные удары. «Ониксы», «Калибры», «Кинжалы», «Искандеры», «С-300». Blackout, lockdown…
Места и последовательность нанесения ударов. Ритм и геометрия призыва. Колоссальная сигила на всю страну. Жертвенная кровь. Отключение электричества.
Замысел, достойный восхищения!
Остался последний штрих, завершающий аккорд — воплощение. Воплотиться я могу лишь в того, кто меня призвал. Таково правило, я не в силах его нарушить.
Я приходил сюда множество раз. Те, кто мечтал стать для меня сосудом, ждали внутри сигилы — и я входил в них. Глупцы, надеявшиеся этого избежать, боязливо жались снаружи, в надежде, что сигила удержит меня.
Не удержала. Ни разу.
Не удержит и сейчас. Я успею до рассвета.
Собираю себя воедино. Волнами мрака несусь по улицам городов. Впереди вспухают огненные клубки взрывов. Трещат выстрелы, что-то горит. Линия фронта? Этот огонь меня не раздражает — он дарит смерть, а не жизнь. Души, насильно лишенные тел, взлетают, растворяются во мне, насыщают. Это приятно. Другие души пронзают меня насквозь, летят выше, дальше. Это неприятно.
С трудом подавляю искушение задержаться, насытиться. На войне всегда есть то, что нужно — правильные боль и смерть, страх и ненависть, отчаяние и ярость.
Нет, надо спешить.
Огибаю колючие россыпи огней — города, освещенные электричеством. Мне не нравится то, что я вижу. Люди слишком увлеклись своими новыми игрушками. Если так пойдет и дальше, у меня могут возникнуть проблемы даже ночью. С этим надо что-то делать. Уверен, мой адепт — человек влиятельный, раз сумел устроить столь масштабный призыв.
Воплотившись, я избавлю мир от лишней иллюминации.
Мы избавим.
Море, океан света.
Сияет, колет, жжет. Высасывает силы. Там, в сердцевине — он. Пытается спрятаться от меня? Отгородиться светом? Не знает, что я уже иду к нему?
У меня нет иного выбора, другого пути.
У него тоже.
Ищу лазейки. Темные улочки с тусклыми фонарями, неосвещенные закоулки. Можно уйти под землю, просочиться по канализационным трубам и коллекторам. Это слишком долго. Это унизительно. Такой роскошный призыв, а я явлюсь из канализации, как в дешевом фарсе?
Унизительно? С каких пор меня это волнует?
С каких пор меня вообще что-то волнует?!
Они меняют меня — те, кого я поглощаю и делаю мной. Придают толику человеческого. Они исчезают, я меняюсь. Каждый платит, как может, я не исключение.
Ага, вижу. Дворец, крепость. На башнях сияют багровые пентаграммы. Я уже бывал здесь. Хорошее место. Надеюсь, за это время оно не стало хуже.
Надеюсь? Я — надеюсь?!
Ныряю внутрь, несусь коридорами. Здесь тоже многовато света. Выпиваю душу охранника, его руками отключаю распределительный щит. Разношу вдребезги рукояткой пистолета.