Лайнер, и все тут!
Проспект пересекала улица Данилевского, который архитектор. По ней Сашка шел до упора — и сворачивал во двор, разделенный надвое мусоркой. К ней лепились гаражи и сараи. В дальнем конце двора стоял профессорский дом с аркой. Там на седьмом этаже жил Тимка, Сашкин одноклассник.
Квартира у Тимкиных родителей тоже была профессорская — с высоченными потолками, старинной резной мебелью и тяжелыми шторами на окнах. Из-за штор внутри даже в солнечный летний полдень стоял таинственный полумрак. Входя и вдыхая смесь ароматов кофе, пряностей и трубочного табака, Сашка испытывал легкое благоговение. Он тщательно вытирал ноги о пупырчатый резиновый коврик в прихожей — и все равно снимал обувь.
Зато перед Тимкой Сашка благоговения не испытывал. Тимка был выпендрёжник, но лишнего не зазнавался, и вообще, нормальный парень. Родители Тимки периодически ездили в загранку, причем не в Болгарию или Польшу — во Францию, Англию, в экзотические Вьетнам и Таиланд. Они привозили Тимке не только фирменные джинсы, кроссовки и шикарную японскую куртку — предметы зависти половины класса. Азиатские хлопушки-петарды замечательно бахали, пугая прохожих, а кучей жвачек Тимка щедро делился с друзьями-приятелями.
Недавно привезли игру «Монополия».
Вот это вещь! Рубились вчетвером целый вечер — оторваться не могли. Тимка, понятное дело, выиграл, но это не важно. Сашка уже понял, в чем фишка. Сегодня мы еще посмотрим, кто станет главным монополистом и всех разорит!
Нетерпение гнало Сашку вперед, заставляя ускорять шаг. Сегодня к Тимке напросился Славик. Пятый. А играть могут только четверо. Если опоздать, пролетишь, как фанера над Парижем. Довольствоваться ролью зрителя? Ну уж нет!
Перебежав проспект перед самым носом возмущенно бибикнувших «Жигулей», Сашка решил срезать путь через дворы. Так выходило быстрее, хоть и рискованней. Почему рискованней? Из-за местных пацанов. Это ж не Сашкин район! На улице, где полно народу, никто не докопается. А во дворах — запросто. Были случаи. Если со здешними приятелями ходить — нормально. А если самому…
Пару раз удалось отмазаться, назвав знакомых с района. А потом — не удалось. Сашка две недели щеголял роскошным фингалом.
Повторения не хотелось.
Двор за молочным магазином он миновал без приключений. Накатила и осталась за спиной волна аромата буйно цветущей сирени, частично обломанной влюбленными кавалерами; упал на голову дождь солнечных зайчиков, просеянный сквозь резные листья рябин. В арке терлись два мутных типчика, но на Сашку они внимания не обратили. Перемахнув узкую улочку, Сашка оказался в следующем дворе. Сейчас — мимо гаражей, мимо еще одних зарослей сирени, мимо рассохшегося дощатого стола, который по очереди оккупировали доминошники и картежники. Нырнуть в проходной подъезд…
Разгоряченный быстрой ходьбой, он с размаху ухнул в сырую сумрачную прохладу. Четыре ступеньки вниз, лестничная площадка полуподвального этажа, замызганные двери квартир. Скользкий каменный пол вытерт до блеска сотнями подошв. Четыре ступеньки вверх, скрипучая дверь…
Его накрыло.
Ударило, оглушило всем сразу: грохотом, ворвавшимся в уши, упругой волной огненного жара вперемешку с февральским холодом (почему февральским?!), ослепительной вспышкой, резким запахом гари…
Сашка отшатнулся. Вцепился в ручку двери, ошалело заморгал.
Что это?! Где это он?!
Он увидел незнакомый дом. Этажей двенадцать, честное слово. Облицованный гладкой розовато-желтой плиткой, с непривычно широкими окнами и вычурными балкончиками, дом состоял из корпусов-башен, собранных воедино — пучок праздничных свечей, каждая с отдельной крышей-колпачком цвета майской листвы.
Нет в городе таких домов!
Сашке очень захотелось жить в таком доме — и сразу же расхотелось. Потому что вокруг творилась настоящая жуть. Дело было не в снежной поземке, которую ледяной, до костей пронизывающий ветер с заунывным свистом гнал по улице. Рядом чадили закопченные развалины: скалились пустыми оконными проемами, топорщились сломанными обгорелыми балками на месте рухнувшей крыши. В вечернем небе полыхали багровые зарницы; где-то раскатисто ахало, заставляя содрогаться все Сашкино нутро. В уши ввинтился надсадный вой — и Сашка увидел, как с неба падает объятый пламенем самолет, оставляя за собой шлейф жирного черного дыма.
Самолет падал прямо на Сашку.
В ужасе он отшатнулся, захлопнув дверь, словно жалкий кусок дерева мог защитить его от горящей машины. Попятился, оступился и грохнулся на задницу, больно ушибив копчик. Боль привела Сашку в чувство. Подъезд, прохлада каменного мешка…