— Ничего, отогреем. У меня самогонка есть…
— Самогон? Ребенку?! Дурак старый…
— Сама дура! Разденем, разотрем…
— …где эта?! Где она…
— Глуши!
— Сейчас всплывет!
Человек по пояс зашел в воду, что есть силы лупит по воде веслом. Плашмя. На берегу сгрудились еще трое, хлопочут над мальчиком — мокрым, дрожащим, до смерти перепуганным.
Живым.
Удары весла сотрясают воду. В голове мутится. Прочь отсюда!
Аня! Анечка!
Вот она. Безвольно повисла в толще воды, всплывает к поверхности.
— Аня!!!
Не слышит. Рвусь к дочери сквозь град ударов, сотрясающих тело. Муть в голове; огненные круги перед глазами. Слепну. Чую: Анечка рядом. Удары смолкают, становится легче. Возвращается зрение. Вижу: Аня всплыла на поверхность.
Подныриваю.
— …вот она!
— Хватай!
— Тащи!
— Щас мы ей, тварюке…
Обнимаю дочь — крепко-крепко! — и, не успев остановиться, с разгона выныриваю вместе с ней на воздух. Солнце слепит глаза. По коже бегут кусачие мурашки. Неприятно, но хуже другое: днем мы слабее, медленнее.
Уязвимее.
Вот они: толпятся на берегу, разинули рты. У того, что рядом с нами, в воде, лицо перекошено от страха и ненависти. Он замахивается веслом… Ныряю, унося Анечку на руках. Спешу на глубину.
Удар!
Мы всё дальше. Удары всё тише.
Ушли.
— Анечка, как ты?
Не отвечает. Не шевелится. Течение реки играет с ее волосами. Прижимаю дочь к себе. Больше я ничего не могу для нее сделать. Жду, жду, жду.
Проходит вечность. Моя девочка открывает глаза.
— …мне сон приснился. Плохой, страшный! Я проснулась, вижу — солнышко!
— Я же тебе говорила: днем лучше не показываться!
— Мне было холодно, мама. Я хотела согреться. Подплыла к берегу, а там он.
— Кто?
— Мальчик. Он в воду зашел. Я хотела с ним поиграть. Подплыла и обняла. Мама, он был теплый! Он был такой теплый! Мне стало хорошо-хорошо!
— И что было дальше?
— Он не хотел играть. Он вырывался. Терял тепло, остывал.
— Ты забрала его тепло, маленькая. Ты ведь хотела согреться?
— Я не хотела, чтоб он стал совсем холодный! Я его отпустила. Думала: он на солнышке отогреется, и я его опять обниму.
— А он?
— Кричать начал! Пошел к берегу, идет и кричит! Потом упал. Я помочь хотела, из воды высунулась, а они все как закричат! Я испугалась. Начало бабахать, дальше не помню…
— Не плачь, не надо. Здесь нас не достанут.
— Они злые? Да, мама?
— Люди не злые, Анечка. Люди за мальчика испугались. И нас с тобой испугались. Люди, когда боятся, бывают очень опасными.
— Мы разве страшные? Мы красивые!
— Мы красивые. Просто мы другие. Не такие, как эти люди. Не зря они нас боятся… Обещай мне, что больше не будешь так делать. Крепко-крепко пообещай!
— Как?
— Днем показываться. Людей обнимать.
— Я днем ни за что не выйду! Честно-честно. А обниматься… Они такие теплые, мама! А мне так холодно. Все время…
— Обещай не трогать людей. Слышишь?!
— Обещаю. Только как мне согреться?
— Мы что-нибудь придумаем, маленькая…
Впервые я солгала дочери.
Мы ничего не придумаем. Мы будем мерзнуть без живого тепла, сколько выдержим. А когда не останется сил терпеть, мы подкараулим беспечного человека. Обнимем, заберем его тепло — и ненадолго согреемся.
Он останется на дне, холодный и неподвижный. А мы захотим еще.
Я перестала считать дни и ночи. Я начинаю забывать, что такое «счет». Я-прежняя уходит, исчезает, растворяется. Если бы не сны, она бы ушла совсем. Сны держат: кусочки другой жизни.
Дом, друзья, соседи.
Саша.
Он приходит во снах чаще всего. Обнимает, согревает, шепчет на ухо что-то ласковое. Проснувшись, я не помню его слов. Помню тепло, покой, тихую радость. Желание быть вместе…
Любовь? Я забываю значение слов.
Все чаще мне кажется, что забрать чужое тепло — в этом нет ничего плохого. Кто-то станет холодным? Мертвым? Что с того? Мне нужно его тепло! Нам с Аней нужно. Зачем противиться своей натуре? Надо сделать это один раз, а дальше будет проще, много проще…
Совсем просто.
Наверное, от меня-прежней осталось больше, чем кажется. Та все никак не могла решиться на отъезд, надеялась, что пронесет. Я-нынешняя — жду, тяну, пока могу. Играю с Аней в догонялки. Мы ненадолго забываем о холоде, носимся меж водорослей и коряг, закручиваем головокружительные пируэты. Распугиваем стайки рыб, ныряем в темные бочаги…
Веселье уходит, вымывается. Мы носимся друг за дружкой уже по привычке.
Моя дочь.