За что ей эти мучения? Не лучше ли было сразу, с концами, чем вот так?
Он приходит в сумерках.
Я чувствую его приближение. Подплываю к мосту, прячусь в ряске. Солнце упало за горизонт, последние лучи скользят над берегом, не касаясь воды. Мост восстановили. Вместо камня (бетона? что такое бетон?!) положили бревна, сверху настелили доски.
Я жду.
Саша идет от разрушенного поселка. Ближе, ближе… Ступает на мост. Гулкий звук шагов. На середине моста он останавливается. Опирается на перила. Смотрит на воду. Он не видит меня, а я не могу оторвать от него взгляда. Зеленая одежда в мелких пятнышках — точь-в-точь разводы ряски на воде.
Форма, вспоминаю я. Военная форма.
Тысячу раз виденное во сне лицо осунулось, затвердело. Он знает! Знает, что мы погибли здесь. Он пришел проститься.
Надо показаться ему. Позвать. Он без колебания кинется к нам. В воду, в огонь, куда угодно! Мы его обнимем, мы с дочерью…
Вберем живое тепло. Без остатка.
…он с радостью согреет нас!
Он умрет! Самый любимый на свете человек ляжет на дне, холодный и безмолвный…
…мы будем вместе. Навсегда.
Чего ты хочешь?
…хочу обнять его. Хочу согреться…
Это уже не ты. Не та, что обнимала его когда-то. Помнишь: «Пока смерть не разлучит вас»? Смерть вас разлучила, смирись с этим. Держи подарок: возможность увидеть мужа напоследок. Увидела? Теперь уплывай.
…я хочу согреться.
— Мама, кто там?
— Один дядя. Спрячься! Не высовывайся.
— Он теплый! Он нас согреет?
— Прячься!
— Чтобы его не напугать, да?
— Да!
— Хорошо, я спрячусь. А он зайдет в воду?
— Спрячься и жди.
— Хорошо, я подожду, только…
Что у него в руках? Цветы? Две полевые ромашки.
Саша долго стоит на мосту, потом разжимает пальцы, и ромашки падают в воду. Я хочу их поймать. Хочу прижать к губам, вдохнуть аромат…
Нельзя! Он заметит, увидит.
Течение несет ромашки мимо. Глаза Саши полны слез, но вниз срывается одна-единственная. Не знаю, что бросает меня вперед, к мосту. Мое тело сливается с темной водой. Ни один бурун не вскипает на поверхности. Ничто не тревожит плавное течение реки. На миг вынырнув, я ловлю слезу ртом — и снова ухожу под воду.
Горько. Солоно. Горячо.
В единый миг передо мной проносятся люди, железные машины, взрывы, вспышки выстрелов, разрушенные дома, окопы, изрытые воронками поля, сгоревшие танки, тела, лежащие без движения; огонь, гарь, кровь…
Ссутулившись, Саша бредет прочь.
— Это был папа?
— Да, доченька.
— Он больше не придет?
— Не придет. У него теперь другая жизнь.
— А он не может остаться тут, с нами?
— Не может, Анечка.
— Жалко-то как… Прощай, папа!
Высунувшись из воды, Аня машет ему рукой. К счастью, Саша этого не видит.
— А я вот что поймала!
В ее руке — две полевые ромашки.
— Это папа нам подарил?
— Да, маленькая.
— Одна тебе, другая мне!
Беру ромашку, вдыхаю едва ощутимый аромат. Вплетаю в волосы.
— Папа ушел, — грустит Аня. — Папа ушел, а мне опять холодно.
Сашина слеза. Одна-единственная; волшебная. Да, я вижу. Вижу, как течет наша река, как впадает в другую, большую реку. Возле устья этой большой реки собирается много людей. Чужих людей. Тех, кто бомбил наш поселок. Скоро они начнут переправу. Саша станет в них стрелять, и кое-кто из чужих будет вынужден пуститься вплавь.
— Поплыли, Аня.
— Куда, мама?
— Нам надо спешить. Мы с тобой скоро согреемся.
Апрель 2023 г.