— Да! — Хлюп! Русалочка снова зашмыгала носом, подтверждая догадку.
Впрочем, ее внешность такое слезливое настроение ничуть не портило. Сухого в ванной ничего не было, а глазки у хвостатой не краснели от слез и нос не опухал. Может, из-за специфического способа двоякого дыхания через нос и жабры?
— Он отверг меня, променял на сухопутную человечку!.. — И русалочка выдала мне вариацию на тему столь же широко известной, сколь и печальной сказки датчанина. С той лишь разницей, что в человека моя гостья, не царского, но вполне знатного рода, превращаться отнюдь не собиралась. Напротив, хотела увлечь возлюбленного в глубины морские. Там, благодаря старинному волшебному амулету, тому самому, который украшал шейку амфибии, будущему супругу была бы дарована возможность жить и дышать под водой. Но не оценивший своего великого счастья морячок, хоть и испытывал к русалке глубокую благодарность и дружеское расположение — она таки спасла его в штормящем море, — от перемены места жительства наотрез отказался. Не воспринимал он подружку как женщину и землю любил куда больше моря. Амба!
Отвергнутая, разочарованная, утратившая смысл жизни (не дай бог втюриться в кого-нибудь настолько, чтоб небо с овчинку казалось!) девица, даром что с хвостом, решила поступить как многие Джульетты до нее. Утопиться, понятное дело, она не могла, выброситься на сушу с аналогичными суицидальными целями тоже. А вот заплыть в глубокую-преглубокую пещеру, из которой никто и никогда не возвращался, потому что там проживало чудовище, — показалось русалке самым перспективным делом. Романтик и готик в одном флаконе.
Словом, украсив себя как на свадьбу (вот почему на ней, как на елке, всего навешано оказалось), русалочка кинулась в омут головой. То есть поплыла в глубины неизведанные и зловещие. Плыла долго, все ждала, что на нее кто-нибудь нападет и она красиво истечет кровью, с именем неверного возлюбленного на устах. Не нападали. Зато пещеры становились все темнее и уже, а потом у нее начала кружиться голова, и во рту появился странный привкус цветков ралии. Желтые пузырьки из трещин в полу подсказали самую обыденную и банальную причину того, почему из глубин никто никогда не возвращался, да и чудовищ не водилось. Ядовитый газ!
Вот тут-то незадачливая самоубийца поняла, что почему-то жить хочет, пусть даже немножко несчастной из-за своего драгоценного моряка, и заканчивать кормом для криля не намерена. Рванула что было сил из пещерного лабиринта, да только голова к той поре дурная была от растворенного в воде газа. Пловчиха плохо соображала, что творит, с координацией серьезные проблемы начались. Нахлынула паника, русалочка неслась куда глаза глядят, потом потеряла сознание и каким-то образом вывалилась в коридоре моей квартиры.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — резюмировала я, высыпая остатки морской соли в заново наполненную после буйства купальщицы ванну для восполнения водно-солевого баланса пережившего серьезный стресс организма. А то вдруг чешуйки линять начнут, так она мне канализацию враз засорит!
— Хорошо кончается? — недоверчиво уточнила девушка, пальчик прижался в растерянности к губкам.
— Как мне объяснили, одни двери закрываются, значит, в свой мир ты больше не вернешься, зато открываются другие. Когда уходил мой последний гость, — о том, что он же был и первым по счету, я благоразумно умолчала, — он был очень доволен открывающимися перспективами. Вполне возможно, что и ты уплывешь куда-нибудь в прекрасное далеко, где отыщется тот, который будет ценить и любить такую красавицу, как она того заслуживает.
— Но… а как ты откроешь дверь? — робко, с синими искорками вновь разгорающейся надежды на лучшее в глазах, спросила русалочка.
— Не знаю. Они, эти двери, сами открываются. Кажется, когда гость готов уходить. Так что полежи, отдохни в водичке, а там оно как-нибудь само решится. Только извини, никакой русалочьей еды у меня нет.
В самом деле, не считать же условно съедобной для амфибии случайно купленную банку с соленой морской капустой? Еще помрет от такого хавчика у меня прямо в ванной, и опять встанет ребром вопрос о том, куда девать труп. Нет, сейчас, конечно, мне папочка-братец Конрад помочь может. Но стоит ли добавлять лишних проблем ему? Он ведь вампир, а не людоед, съесть труп без остатка не сможет, только припрятать, что, не зная наших реалий, несколько затруднительно. Хм, куда-то не туда меня мыслительный процесс увлек. Я ведь вовсе не хочу гибели этой девушки, наивной даже по моим меркам, с колокольни жалкого четвертьвекового опыта.