— Что с Икки? — пробормотал я.
— Попал на крючок, но борется. Мы думали, он облюбовал тебя на закуску.
— Я тоже так думал.
— Помолчи немного. Дыши.
Маска у меня на лице. Как славно. Поднимем бокалы…
— Он очень глубоко спрятался. За пределы действия наших приборов. Мы не могли его обнаружить, пока он не появился. Но и тут опоздали.
Я начал зевать.
— Сейчас перенесем тебя в каюту.
Я ухитрился вытащить нож из ножен на лодыжке.
— Попробуй, и лишишься большого пальца.
— Тебе нужен покой.
— Тогда принеси пару одеял. Я остаюсь.
Я вытянулся на койке и закрыл глаза.
Кто-то встряхнул меня. Мрак и холод. Прожектора заливали палубу желтым светом. Я лежал на аварийной койке в каюте рядом с центральным пузырем, спеленутый шерстяным одеялом, но все равно дрожал.
— Прошло одиннадцать часов. Ты сейчас ничего не увидишь.
Я ощутил во рту привкус крови.
— На, выпей.
Вода. Я хотел что-то сказать, но не мог произнести ни слова.
— Не спрашивай, как я себя чувствую, — прохрипел я. — Я отлично представляю себе последствия, но не будем говорить об этом. Хорошо?
— Хорошо. Пойдешь вниз?
— Нет. Дай мне мою куртку.
— Держи.
— Что делает Икки?
— Ничего. Он под наркозом, но пока остается на глубине.
— Когда он появлялся в последний раз?
— Часа два назад.
— А где Джин?
— Она в слайдере и никого туда не пускает. Майк просил зайти. Он в пузыре.
Я сел и повернулся. За стенкой пузыря Майк помахал рукой. Я помахал в ответ.
Я опустил ноги на палубу и раза два глубоко вздохнул. Боль в животе. Я встал и потащился к пузырю.
— Как самочувствие? — спросил Майк.
Я взглянул на экран. Икки не было. Слишком глубоко.
— Выпить найдется?
— Только кофе.
— К черту кофе!
— Ты нездоров. К тому же кроме кофе здесь ничего пить не разрешается.
— Кофе, — пробормотал я. — Коричневая бурда которая обжигает желудок. Я знаю, в нижнем ящике ты держишь кое-что получше.
— Стакана нет. Согласен пить из чашки?
— Какая разница? — Он налил.
— Здорово у тебя получается. Тренируешься для будущей работы?
— Какой работы? — не понял он.
— А той, что я тебе предлагал… Пятно на экране!
— Поднимается, мэм! Он поднимается! — заорал Майк в коробку микрофона,
— Спасибо, Майк. Я вижу, — протрещало из динамика.
— Джин!
— Заткнись! Она занята!
— Это Карл?
— Да, — отозвался я. — Позже поговорим. — И прервал связь.
Зачем я это сделал?
— Зачем ты это сделал?
Я не знал.
— Я не знаю.
Проклятое эхо! Я встал и вышел на палубу. Ничего? Ничего…
Есть! «Десятка» в самом деле покачнулась. Икки, должно быть, передумал, когда увидел корпус, и вновь стал погружаться. Слева — пена и буруны. Во чреве глубин — яростный рев бесконечного спагетти канатов.
Я немного постоял и вернулся в пузырь. Два часа головокружения.
— Наркотик на него действует?
— Да.
— Как там мисс Лухарич?
— А что с ней может случиться?
— Думаю, ты смог бы выудить Икки.
— Я тоже так думаю.
— И она так думает.
— Тогда пусть меня попросит.
Усыпленный Икки дрейфовал на глубине тридцати фатомов.
Я вновь спустился на палубу и «случайно» прошел возле слайдера. Она не смотрела в мою сторону.
— Карл, зайди.
Глаза Пикассо (что есть, то есть) и заговор с целью заставить меня работать на слайдере…
— Это приказ?
— Да… Нет! Пожалуйста.
Я заскочил в слайдер и сверился с приборами. Икки поднимался.
— Тянуть или толкать?
Я ткнул пальцем в кнопку «намотка», и Икки пошел наверх, как котенок.
— Теперь решай сама.
Икки заартачился на глубине десяти фатомов.
— Поиграть с ним?
— Нет!
Когда оставалось два фатома до поверхности, она врубила захваты и поймала его. Затем в ход пошли комбаги… Крики снаружи. Вспышки прожекторов. Команда увидела Икки.
Он стал сопротивляться. Джин натянула тросы, поднимая комбаги. Вверх!
Еще два фута, и комбаги стали толкать. Крики и топот бегущих ног.
Огромный бобовый стручок на ветру, раскачивающаяся шея… Над водой выросли зеленые холмы его плеч.
— Как он огромен, Карл! — закричала Джин.
А он все рос и рос. Становилось жутко.
— Давай!
— Я не могу!
На этот раз все будет чертовски просто. Теперь, когда кролик умер. Я вытянул руку и замер.
— Нажми кнопку сама.
— Не могу! Сделай это ты! Выуди его, Карл!
— Нет. Тогда ты до конца жизни будешь гадать, смогла бы ты это сделать или нет. Я знаю, ты сможешь, мы ведь похожи. Смелее!