Она: — Можешь катиться хоть к черту на рога!
Он: — Ты останешься одна?
Она: — Нет.
Однако она осталась одна. Жизнь — игра. Слишком высокие ставки. Он потерял чудовище, а может быть, двух. Она заняла его место. Сегодня полыхают зарницы. Для человека цивилизация — гроб. Глупо. Чьи это слова? Похоже, какого-то неудачника… Ненавижу тебя, Андерсон. Твои зубы, плавающие в стакане, и ее новые глаза в коробке… Надоело раскуривать трубку, надоело втягивать в себя табачный дым. Я опять сплевываю.
* * *Семь дней спустя мы нашли Икки.
Зазвенели рынды, затопали матросы, и какой-то оптимист включил термостат ящика Хонкинса. Мальверн не хотел, чтобы я принимал участие в охоте, но я забрался в свою упряжь и стал ждать дальнейшего развития событий. Синяк выглядел хуже некуда, но я каждый день делал упражнения, и рука двигалась нормально.
Икки плавал в тысяче метрах впереди и в тридцати фатомах под водой. На поверхности ничего не было видно.
— Будем преследовать? — взволнованно спросил кто-то из матросов.
Я пожал плечами.
— Гоняться за ним — никакого топлива не напасешься.
Вскоре экраны опустели. Икки ушел своей дорогой. Мы оставались в полной готовности и шли, не меняя курса.
За все это время мы с Джин не перемолвились и дюжиной слов, так что я решил сам взглянуть на экраны.
— Добрый день, — сказал я, приблизившись. — Что нового?
— Он ушел на северо-северо-восток. Догонять не будем. Рано. Надо выждать еще несколько дней.
Я кивнул.
— Как твое плечо? — спросила она
— Все в порядке. А как ты?
— Великолепно. Кстати, тебе полагается премия.
— Не стоит, — сказал я.
В тот же день разразился шторм. (Я предпочитаю слово «разразился» а не «начался», это точнее передает поведение тропических бурь на Венере). Помните, я уже упоминал пузырек с чернилами? Возьмите его большим и указательным пальцами и ударьте по нему молотком. Сами увидите, что произойдет.
К тому времени, когда хлынул дождь, все, что находилось за бортом, было поднято на палубу и закреплено. Люди уже сидели в укрытии. В первую очередь, убрали на нижнюю палубу слайдер, затем опустили кабины огромных подъемников.
Видя, что конец света близок, я бросился к ближайшей «ладье». Включив динамик, я полминуты потратил на то, чтобы дать указания команде.
Майк сообщил по радио, что мы получили несколько мелких повреждений, но в целом все обошлось благополучно. Однако я еще долго вынужден был находиться в одиночестве — «ладья» находилась высоко над палубой.
Я снял акваланг, который таскал на спине последние несколько часов, бросил на стол ласты и уселся поудобней, чтобы следить за ураганом Венеры. Наверху царила такая же мгла как и на дне, мы оказались между двумя безднами. Это даже дождем нельзя было назвать: небесные воды скапливались и низвергались сплошным потоком.
В «ладье» я находился в относительной безопасности. Она могла выдержать яростные атаки любого шторма. Но когда «Десятка» раскачивалась, верхушка «ладьи» описывала огромную дугу, словно кресло-качалка очень нервной старушки. Я снял пояс акваланга, пристегнулся к привинченному стулу и пообещал продать душу дьяволу за пачку сигарет, оставленную мной в ящике стола.
Потоки воды воплощались в горы, руки, деревья, а потом я увидел лица и фигуры людей. Я вызвал Майка.
— Чем вы занимаетесь внизу?
— Гадаем, чем ты занимаешься наверху, — ответил он. — На что это похоже?
— Ты со Среднего Запада, кажется?
— Ага
— Попадал там в сильные бури?
— Случалось.
— Попытайся вспомнить одну из них
— Вспомнил.
— Возьми ее за единицу и вообрази один-два идущих следом нуля, и получишь результат.
— Я не умею воображать нули.
— Тогда оставь единицу, если больше ни на что не способен.
— А что ты делаешь?
— Пристегнулся к стулу и смотрю в окно.
Я взглянул и отвел взгляд. Я увидел темную тень в лесу.
— Ты молишься или ругаешься?
— Черт его знает. Эх, если бы на палубе был слайдер! Если бы только на палубе был слайдер!
— Он всплыл?!
Я кивнул. Забыл, что Майк не мог меня видеть.