– Отчего вы тут, тоскуете, одна?
Она отвернулась и не ответила. Казалось, что услыхала, а точно так это или нет, было не понять. Её глаза, стылыми каплями ночи, глядели сквозь. Они видели во мне то, чего распознать самому дано не всегда. Я казался себе человеком сострадательным и добрым более приличного. Но выражение Её глаз говорило об обратном. Из-за расстройства ли или по причине упрямства, я не мог оставаться покоен и принялся за расспросы вновь:
– Вы грустите? Вам холодно? Давайте, я принесу плед…
Раздражённая уже, принуждённая выказать своё отношение, она чуть отстранилась. Так ягода земляники втягивает голову в плечи, с упованием, что пройдут мимо. Едва видимо. Подол Её закрытого чёрного платья немного приподнялся и обнаружил нелепую, морковного цвета, оборку. В смущении она поправила туалет и глянула на меня гневно. Молча обвиняя в неловкости, на которую её обрёк.
– Простите меня! Я не желал быть причиной…
– Но стали ею! – услыхал я в ответ и.… пчела оставила меня наедине со своею неуклюжей манерой знакомиться.
Очарованный, я глядел ей вослед. Кружево морковного цвета мелькало меж мелких жёлтых цветов адониса. Но… понимала ли пчела, в чьи объятия летит она?.. Этого я, увы, не знал.
Озадаченным направился в дом. Ночной дождь, поджидавший за углом дня, выскочил навстречу. Обняв, задышал влажно, но рассудил скоро, отчего не ответил я на зов его. И обратился в ливень. Пара горячих капель тронули щёку прощальным поцелуем, а боле – ничего. Дождь покинул меня. Ни окликнуть, не пуститься следом.
Кто глуп, кто умён? Тот, кто находит объяснения всему или иной, не обременяющий себя поиском ответов? Тот, кто способен оценить меру своего несчастия или счастливый лишь намёком на обретение того, чего нет…
Всё, как у людей
Виноградному листу было скучно. Пока дождь выжимал из облака остатки влаги, от успел набрать довольно в ладони и теперь развлекался, проливая туда, куда вздумается…
Лягушка, обхватив камень за шею, прижалась к нему животом:
– Потерпи, милый. Скоро будет тепло. Сейчас я тебя согрею.
– Ага, как же, – бурчал камень, слизывая капельки воды, которые ронял на него виноград, прямо мимо носа лягушки. Та пыталась поймать, но устала моргать в такт капели. Устремила взгляд цвета жёлтой пастели в мечты о тёплом лете, что обещало быть со дня на день. Но, вот уже и осень скоро, а сколь не высматривай в просвет дороги, – пусто там. Лишь воздух с перчинкой мяты. Строен и вежлив. Снуёт промеж, ровно на балу, пожимает холодные пальцы, трогает за щёки, словно незрячий. Следя за ним и не вспомнишь, что бывает жаркий полудённый, летний, тот – с полынным угаром день.
– Осень, хотя и дама, – продолжил камень, – а всегда приходит вовремя. Нет-нет, и раньше времени заглянет, – нет ли у кого в ней нужды. – Стянутые простудой губы, плохо слушались его, но лягушка услыхала:
– Да-да, -подтвердила рассеянно, – так оно и есть. В этом году осень приходила каждую неделю… И не была бы она столь навязчивой, может и лето бы не пряталось от нас, как улитка!
– Точно так. – кивнул камень и чуть было не уронил лягушку в пруд.
В янтарных его водах, очертив границы затонувшего кленового листа, лениво суетились улитки. Они хрустели им, как дыней. До корки, которую уж и есть нельзя, но мочи нет остановиться. Ибо – вкусно. Время от времени, улитки бродили по поверхности пруда, головой вниз. Зевая беззубо и беззлобно. Рассматривали отражение в зеркальной плёнке воды, своё и собратьев. Сравнение было не в пользу. Всё, как у людей.
Виноградный лист наигрался и выплеснул остатки дождя, не глядя, вниз. Облил лягушку с головы до ног. Та утёрла нос тыльной поверхностью руки:
– Была не была! – и прыгнула в пруд.
Закашлялась вода, до пены. Неряшливо огрызенный, лист клёна обернулся тёмной своей стороной. Улитки гроздьями попадали на дно, раскрыв парашюты придонной мути.
И это всегда так. Если со стороны. Взгляд, мнение, упрёк. Мешается всё. У всех. Не только у людей.
Скользкий момент
Скользкие моменты существуют для того,
чтобы их посыпали песком обсуждения!
На коже леса начали проступать ржавые пятна рассвета, а мы всё не могли разойтись и наконец улечься. Ещё час-другой, и в этом не оказалось бы смысла. Мы не смогли бы вот так вот просто, безответственно улечься и проспать новый день с его не отведанными событиями. Накануне я встретил старого друга. Из той породы людей, редкие встречи с которыми не влияют на глубину и силу отношений. Такие друзья – как деревянные гвозди, на которых натянуты струны твоей жизни. Какова бы ни была сила, с которой они прикручены к ним, но если рвутся, то причина тому безудержно трагична. Её лучше не поминать.