- У меня есть рукопись. Формулы. Их создал один человек. Дэйвид Лейбович. Его сестра когда-то была вашим пациентом. Амок. Думаю, Лейбович открыл что-то новое, узнал, увидел... - Ривкес только сейчас понял, что светит женщине прямо в лицо и спешно опустил фонарик. - Мне нужно показать это вашим инженерам. Они разберутся. Иначе тайна канет в небытие.
- Тайна?
- Работа Лейбовича! - Ривкес достал кипу бумаг и показал Талье Йоффе. Он не помнил, когда стал относиться к Дэйвиду Лейбовичу, как к человеку науки, профессору, вместо безумца, но сейчас сомнений уже не было - Дэйвид гений. Он заглянул за грань, расплатившись за это своим разумом. Но жертва его не будет напрасной. Его работа будет жить.
Ривкес замер. На мгновение ему показалось, что он увидел мысли ребенка, стоявшего рядом, словно это место, где поселилась вечная ночь, каким-то образом меняло его - его, который уже заразился вирусом тайны, проникшей чуть раньше в сознание Дэйвида Лейбовича. И тайна росла, мутировала. Ривкес буквально чувствовал это.
- Доктор Оз Литвак, - осторожно сказал он Талье Йоффе, увидев это имя в мыслях наблюдавшего за ним ребенка. Или же в мыслях самой Тальи Йоффе - новые способности было сложно контролировать. - Мне нужен доктор Оз Литвак, - повторил Ривкес более уверенно.
Он спрятал бумаги Лейбовича под рубашку и ловко для своих тучных габаритов схватил Талью Йоффе за руку.
- Отведите меня к доктору Озу Литваку, - попросил он, чувствуя, как напряглась Талья Йоффе, но женщина не пыталась высвободиться. Наоборот - держалась так, словно это не он, а она держала его за руку, не позволяя уйти.
«А может, так оно и есть?» - подумал Ривкес и спешно отпустил женщину, сделал шаг назад. Наблюдавший за ним ребенок с прозрачной молочной кожей улыбнулся, демонстрируя редкие, острые зубы. Эта улыбка показалась Захарии Ривкесу одной из самых невинных, которые он когда-либо видел у детей. Потому что у невинности нет лица, только чувства, как и у доброты. У а этого ребенка была лишь доброта - Ривкес видел это в его мыслях.
- Следуйте за мной, - услышал он далекий голос Тальи Йоффе. Вернее, не услышал - прочитал ее мысли, которые были направлены к нему. Эти тяжелые, по сравнению с ребенком, мысли. В них не было добра, не было надежды. Лишь что-то серое, огромное, всепроникающее - мысли каждого обычного человека.
Ривкес до крови закусил губу, понимая, что такие же мысли живут и в его голове. И тайна, доставшаяся ему от Дэйвида Лейбовича, не могла изменить их, исправить. Она могла лишь окрасить их, замаскировать. Но база была одна. Он никогда не станет таким же добрым и невинным, как этот ребенок с острыми зубами напротив. Никогда не увидит мир его глазами. Вернее, не глазами, нет. Сердцем, разумом.
Слезы покатились из глаз Ривкеса. Этих ненужных глаз. Он зажмурился, надеясь, что так сможет приблизиться к доброте ребенка в своем сердце. Но это был обман. Ребенок был слеп, а Ривкес лишь притворялся. Ребенок был как статуя Фемиды, с повязкой на глазах, только повязка была у него с рождения, и он не мог снять ее по желанию. Слепец, который видит в сотни раз больше зрячего!
Ривкес поднял руки к своему лицу и прикоснулся к векам закрытых глаз. Таких ненужных глаз. Он надавил на них большими пальцами и продолжал давить, пока глазные яблоки не лопнули. Боль вспыхнула, обожгла сознание. Но слепота не была абсолютной. Ривкес все еще видел вспышки света или боли - неважно. Он продолжал давить, пока пальцы не добрались до мозга. Только тогда свет померк. Свет, который был остатками жизни в этом теле с больным разумом.
Ноги Ривкеса подогнулись. Он упал на спину, продолжая конвульсивно вздрагивать, потом затих. Талья Йоффе какое-то время смотрела на этого безумца, затем распорядилась, чтобы его доставили в ее лабораторию.
- Он хотел стать добрым, - сказал ребенок с прозрачной молочной кожей, представлявший новую расу.
- Я знаю, - сказала Талья Йоффе, протянула руку, желая коснуться его щеки. Ребенок широко улыбнулся. Улыбнулся раньше, чем она прикоснулась к нему, почувствовав ее намерения, а не прикосновение.
- Можно я буду с тобой, когда ты станешь изучать этого мужчину? - спросил он.
- Ты хочешь посмотреть, как я буду копаться у него в мозгах? - Талья Йоффе не выбирала слов - ребенок все равно видел ее мысли.
- Значит, нельзя? - мальчик снова улыбнулся и ловко, словно лягушка, прыгнул во тьму, не дожидаясь устного ответа - все, что нужно, он увидел в мыслях Тальи Йоффе.
Она проводила его взглядом. «Странное желание, - подумала Талья Йоффе, вспоминая просьбу ребенка присутствовать на операции. - Понять бы еще, что заставило его попросить об этом? Ведь это не может быть желанием изучить анатомию, не может быть даже любопытством».