— Оскар, я не уверена, что это все для меня.
Ну вот, я наконец это сказала. Вместо того чтобы прыгать от счастья и зубрить матчасть, я сомневалась. Мне казалось, что прошлая моя жизнь была в разы проще — теперь я это понимала. А я привыкла идти по пути наименьшего сопротивления. Поэтому вначале обрадовалась: ура, не придется искать работу, вся дальнейшая жизнь предопределена! Все оказалось не так просто.
Оскар не шевелился, только постукивал ногтем по краю стола.
— Сдаешься? Так быстро?
Я не могла смотреть на него. Мне было стыдно.
— Я не знаю. Нужно столько всего делать…
— А ты не можешь себя заставить, да?
Я гневно на него взглянула, а потом опустила глаза. Слушать правду неприятно, но…
— Не в моих правилах неволить, но мы с тобой принадлежим к тому побочному виду, которому сложно прикинуться нормальными людьми. Черна, — он наклонился вперед, — ты не сможешь жить среди людей. Не сможешь вести обычную, легкую жизнь. Наша жизнь здесь — она непроста. Но это то, в чем мы действительно можем быть собой. И это не пустые слова. Ты просто еще не знаешь, как тяжело жить не превращаясь. Это как ломка у наркоманов. Ты еще этого не чувствуешь, потому что оборачивалась только один раз.
Я пыталась собраться с мыслями, но они разбегались в разные стороны. Что тут происходит на самом деле? Ведь не только шоколадные тортики с начальством они едят. Мне хватило наблюдательности, чтобы заметить, сколько денег стоило только одно это здание. И как тут одеваются сотрудники. Да и мне выдали «подъемные» — золотая карта, а столько цифр на счету я в жизни не видела.
— Что вы тут делаете на самом деле? — Это было моей маленькой победой. Я смогла задать этот вопрос, глядя прямо в сухие желтые глаза.
Его лицо вдруг стало жестким, а у меня по спине пробежал холодок. Он так и смотрел на меня — тяжело, устало — и мне стало страшно. Я не могла узнать в этом… существе того Оскара, который препирался пару дней назад с Шефом, который ловил в воздухе торт и который возился со мной как с маленькой. Я уже хотела как-то улыбнуться, обратить все в шутку, но откуда-то появилось ощущение, что я должна выдержать его сейчас таким — и что-то изменится.
Наконец он заговорил:
— Тебе еще рано это знать. Пожалей свою психику.
И тут я взорвалась:
— А я не хочу ее жалеть! Я хочу знать, во что я ввязываюсь, буквально закрыв глаза! Это просто какой-то лохотрон для нелюдей! — Я вскочила со стула и, схватив сумку, направилась к выходу.
Дотронуться до двери я не успела. Где-то на уровне моей головы смуглая рука с нечеловеческой силой ударила в красное дерево так, что петли затрещали.
— Ты никуда не пойдешь, — проговорил Оскар, и в его голосе я слышала отчетливое рычание, — пока не научишься владеть собой.
Я обернулась, прижавшись к двери спиной. Он нависал надо мной — сильный, темный, страшный, — и ослушаться его приказа просто не было сил.
Но упрямство взяло свое:
— Нет, пойду! Вы мне тут парите мозг, не давая ничего возразить! Почему я должна вас слушаться?!
Он отступил, но не под моим натиском, а что-то для себя решив:
— Иди.
Я замешкалась. Не перегнула ли я палку? Но если тебе говорят «Иди» — оставаться глупо. Я повернулась и вышла.
Четвертый час утра. Накрапывает дождь. Дворцовая площадь пустынна, только где-то издалека раздавался звук саксофона. Надо же, не спится кому-то в такое время. Как добираться до дома, было не очень понятно — метро заработает только через пару часов. Придется ловить машину, а это всегда вызывало во мне опасения. Но не идти же пешком? Я подняла воротник плаща, засунула руки в карманы и втянула голову в плечи.
Для начала надо было сообразить, в какой стороне мой дом. Я попыталась представить карту метро и сориентироваться по ней. Вывернув из арки, я пошла по Невскому, для разнообразия не забитому машинами. Мелькнула Дума, «Гостиный Двор» — все темное, спящее.
Я думала о том, насколько глупой была моя выходка. Мне просто хотелось, чтобы он меня уговаривал остаться, — а он приказал. Я хотела увидеть на его лице огорчение — увидела ярость. Я дура. Я просто маленькая дура, которая пытается играть в «кошки-мышки» с пантерой и не быть при этом мышкой.
Мигали вывески некоторых бутиков, странные личности спешили по улице по своим делам.
Я разозлила и без того уставшего человека. Попыталась показать характер там, где надо было кивать и говорить только «Да!» и «Как скажете!». Какая я молодец… Что теперь будет? Есть ли у меня другой путь? И… примет ли он меня обратно? Кажется, я только сейчас поняла, какую неимоверную глупость совершила, как легко разрушила все то, что только начинало строиться. Впервые рядом со мной был человек, который был сильным и умным, который мог защитить меня и научить чему-то. А я… В носу защипало, и я равнодушно подумала, что даже если и заплачу, то под дождем никто этого не заметит. Да и вообще, кому есть дело до девушки почти в четыре утра?