Карлос заметался по переулку, кинулся в соседний двор и нашёл наконец то, что было нужно, — большой ящик. Правда, ящик оказался картонным и хлипким даже на ощупь, но выбирать было некогда. Карлос рысцой вернулся к своему окошку, аккуратно поставил ящик на землю и прислушался. Матрасные пружины скрипели вовсю, но кирпичи, похоже, ещё не начинали падать. Значит, времени было достаточно. Карлос осторожно наступил на ящик. Вроде бы держит. Тогда он легко отодвинул занавеску. Как всегда, когда мать была занята, матрас стоял прямо посредине комнаты. Комнату освещала только самодельная лампадка перед фигуркой Богоматери, стоящей на тумбочке между кроватью и окном. После почти полной темноты переулка крошечный огонёк этой неуклюжей коптящей лампадки почему-то слепил глаза. Но все равно Карлос смог разглядеть статуэтку с чётками на расставленных руках и мать, которая вцепилась в большое тяжёлое тело, лежащее сверху, как будто тонула, как в болоте, в жёстком матрасе, и только Бандит Хорхе мог помочь ей удержаться на поверхности. На белесых ягодицах Бандита вздувались сеточки мышц; они вздрагивали, как от укола, и сжимались, сотрясая всё его тело, и мать, и матрас. Ну вот, подумал Карлос, самый тот момент. Сейчас я им…
Вспотевшей рукой он полез в штаны и с радостью почувствовал, что еле удерживается, что мочевой пузырь, кажется, вот-вот лопнет. Карлос торопливо прицелился и уже сладостно представлял себе, как струя коснётся широкой раскаленной спины Хорхе… И, выдохнув, напряг низ живота. Но тут тонкий мятый картон под ногами у Карлоса начал медленно проседать. Карлос, понимая, что сейчас упадет, хотел было остановиться, но из него уже лилось, и лилось неудержимо. Он попытался ухватиться за подоконник, но пальцы скользнули по облупившейся краске, и Карлос, взмахнув руками, стал запрокидываться назад. Он ещё успел заметить, как струя, вместо того чтобы опозорить мать и Бандита Хорхе, описала дугу и, гася зашипевшую лампаду, окатила деревянную Мадонну. И даже лёжа на спине, Карлос с удивлением увидел, что его запас ещё не кончился и что он по-прежнему поливает комнату через окно. Попробовал бы он сделать это специально, ни за что не получилось бы!
В каморке было на удивление тихо. Струя слабела и наконец иссякла, обдав самого Карлоса тёплыми каплями. Он всё ещё лежал, смотрел в густое, провисшее под тяжестью крупных звёзд небо и непонятно чему улыбался. От улыбки присохшее к щеке дерьмо стало осыпаться, но Карлос этого не замечал. Наверное, получилось даже лучше, чем он предполагал. Он хотел только оскорбить мать, а оскорбил её любимую фигурку, погасил лампадку. Что означает для его матери быть политой мочой? Да ничего, если разобраться. С ней случались вещи и похуже. А так… Над этой статуэткой она тряслась, жаловалась ей, молилась… хоть и матерно, но молилась. Нет, сам Карлос никогда не придумал бы такой классной мести! И ещё теперь получалось, что ему не надо бояться Хорхе: тому-то что, его-то он не полил! И на верующего он не очень похож, чтобы за статуэтку обидеться. Ха, Бандит Хорхе, убийца, и чтоб в Бога верил! Никогда в жизни! Нет, всё получилось просто замечательно! Карлос улыбнулся ещё шире. А девку эту соседскую, вдруг подумал он с удовольствием, надо будет завтра же оттрахать! Да так, чтоб потом долго сидеть не могла, сучка недоросшая! Карлос тут же начал рисовать себе в деталях, как именно он это сделает. И его рука невольно потянулась к расстёгнутым штанам…
Он и не заметил, как в комнате зажгли свечу: электричества у них в хижине отродясь не было. Не заметил и того, что измаранная им занавеска исчезла, а на её месте появилось лицо матери с всклокоченными волосами, подсвеченными, как нимб, откуда-то изнутри. Он вернулся к действительности только тогда, когда его неожиданно подхватили под мышки и грубо поставили на ноги. Над Карлосом нависла оскалившаяся бандитская физиономия, и мягкий ночной воздух почему-то сразу показался ему колючим и жёстким. А что, если он всё же попал на Хорхе? Карлос тоже попытался оскалиться, но вместе с остатками дерьма с него посыпались и былая решимость, и отчаянная готовность сдохнуть. И ведь не убежать: штаны подло сползли к коленям, а ноги запутались в идиотском ящике. Карлос начал было умирать — пока ещё только от страха, — но тут Хорхе громко хмыкнул, как будто хрюкнул, и улыбнулся. По крайней мере, Карлосу очень хотелось думать, что гримаса на лице бандита была именно улыбкой. Но тут же нехороший холодок скользнул вниз по напрягшемуся животу. А что, если Хорхе, как тот мачо в городе, прежде чем убивать… Железными пальцами Хорхе сдавил шею Карлоса, что-то просипел себе под нос и поволок его из переулка во двор. Придерживая руками штаны, Карлос старательно перебирал ногами. Ящик, окончательно развалившись, остался лежать посреди двора, и весь остаток пути Карлос пробежал за Бандитом Хорхе, ни о чём не думая и только пытаясь ослабить тяжёлую хватку у себя на шее.