Билли и сейчас ничего не ответил Матильде и стал подниматься в кабинет, спиной чувствуя её наивно-счастливый взгляд. Ну да какая разница! В кабинете он плотно прикрыл за собой дверь, как всегда сожалея, что ни одна из комнат в доме не запирается. Ну почему он обязательно должен играть именно сегодня? Билли огляделся по сторонам, как бы решая, правильнее ли сесть за письменный стол, в кресло, спиной к окну или же сразу завалиться на мягкий дедовский диван. Но не сделал ни того, ни другого, а подошел к окну и посмотрел вниз. Верхушки деревьев колыхались под несильным весенним ветром. А ещё ниже по аллеям нестрашного утреннего парка не спеша разгуливали мамаши с колясками и солидные джентльмены со своими не менее солидными собаками, проносились неугомонные велосипедисты и закованные в смешные доспехи бегуны на роликах. Светло, покойно, но, чёрт возьми, до чего скучно! Билли вдруг захотелось, чтобы весь этот день остался позади и сейчас, сразу же, наступила ночь и можно было бы неторопливо поразмышлять перед сном у окна. Что тут поделаешь: и у него — прямого потомка великого прадеда — бывают минуты слабости.
За спиной раздался странный звук, но Билли даже не обернулся: он решил, что это тётушка Эллен воспользовалась своим правом входить к нему в любое время суток. Вздрогнул он чуть позже, когда сообразил, что звук этот — всхлип, похожий на сдержанное рыдание. Билли резко обернулся и вздрогнул ещё раз, теперь значительно сильней: на диване, вжавшись в угол и подобрав под себя ноги, сидела Изабелла. Случай совершенно невероятный! В течение нескольких лет «бассейных девушек» он встречал только по утрам. Более того — и это он сообразил только сейчас — никогда не видел их одетыми! Поэтому теперь, когда Изабелла была в джинсах и легком свитерке, он даже не сразу её узнал. Но если в воде она вызывала только какое-то привычное раздражение, то сейчас незнакомая и неожиданная Изабелла показалась ему маленьким чудом, сбежавшим из его снов. Только непонятно, действительно ли сегодняшний сон по-настоящему хорош или это начало обычного ночного кошмара.
— Извините! Извините меня, пожалуйста! — запинаясь, произнесла Изабелла, совершенно не похожая на себя же утреннюю — уверенную и задорную. — Я не знала… Я не хотела вас испугать, честное слово!
Она шмыгнула носом и неловко вытерла его краем свитерка. При этом Билли на секунду увидел её голый живот и тёмную дорожку, ведущую от края джинсов к пупку. Господи, подумал Билли, чувствуя, что у него начинает покруживаться голова, а я и не обращал внимания — там, в бассейне, — что у неё такой тёмный пушок на теле. В одежде она совсем другая!
Ему даже стало слегка не по себе, настолько незнакомой показалась ему Изабелла. Но испуг этот был какой-то необычный — светлый и полный ожидания. Наверное, так пугаются долгожданного письма… Но на всякий случай он улыбнулся и довольно ласково сказал:
— Конечно, не следовало прятаться в моем кабинете, но бояться вам совершенно нечего. Вы, вероятно, шли в кабинет к тётушке за чеком и просто ошиблись дверью. Верно?
Билли искренне был готов поверить в это простое объяснение, но в то же время вдруг почувствовал: если она признается, что оказалась здесь совершенно случайно, то он… Да, наверное, он будет разочарован. Впервые он посмотрел ей в лицо, заглянул в глаза. Эта новая, почти незнакомая Изабелла очень нравилась ему, хотя и оказалась здесь совершенно некстати. Впрочем, он догадывался, что после его слов она сейчас же убежит и чудо закончится. Это письмо было адресовано не ему. Но вместо того, чтобы уйти, Изабелла оглядела кабинет, бросила беспокойный взгляд на дверь и сказала:
— Мне просто стало страшно. Мне всегда страшно, когда я чего-то не понимаю. Я здесь уже вторую неделю, но ничего не могу понять.
Билли видел, что лицо у неё некрасивое. По крайней мере не такое, какое он мог бы себе вообразить. Длинный нос, желтоватые неровные зубы и тонкие губы с крапинками угрей по краям. Только глаза, расширенные от непонятного, почти детского ужаса, были хороши. Не хуже сосков. Билли стало жаль эту перепуганную дурочку. Её, конечно, придется уволить.