Казалось: евреям естественно теперь переселяться в обширную и малонаселённую Новороссию, которую Екатерина вот открыла им? И новопоселенцам предоставлялись льготы. Однако эти льготы "не были способны вызвать среди евреев колонизационное движение. Освобождение поселенцев от подати не казалось заманчивым" для такого переезда, даже оно129.
Тогда в 1794 Екатерина решилась побудить евреев к переселению мерами противоположными: приступить к выселению евреев из деревень в города. В то же время она решила обложить всё еврейское население двойной податью по сравнению с той, которую платили христиане. (Такую подать уже давно платили старообрядцы; но в отношении евреев тот закон оказался и не эффективным и не длительным.)
То были - из последних распоряжений Екатерины. С конца 1796 воцарился Павел I. О нём Еврейская энциклопедия заключает: "Гневное царствование Павла I прошло для евреев благополучно... Все акты Павла I о евреях свидетельствуют, что государь относился к еврейскому населению с терпимостью и расположением"; "когда сталкивались интересы евреев и христиан, Павел I отнюдь не брал христиан под свою защиту против евреев". И если он в 1797 и приказал "принять меры к ограничению власти евреев и духовенства над крестьянами", то это "в сущности не было обращено против евреев, - оно было направлено в защиту крестьянства". Павел же "признал за хасидизмом право на открытое существование"130. Павел распространил еврейское право купечества и мещанства также и на Курляндскую губернию (непольское наследие, и не входившее затем в "черту оседлости"). Одно за другим он последовательно отклонил ходатайства христианских общин Ковны, Каменец-Подольска, Киева, Вильны ("евреям дана воля возрастать над христианами") о выселении евреев из их городов131.
В наследие Павлу досталось упрямое сопротивление польских помещиков всякому изменению их прав, в том числе и над евреями, и права суда над ними, какие они имели в Польше, и ещё злоупотребляли ими без границ. Так, в жалобе бердичевских евреев на князя Радзивила писалось: "Чтобы иметь своё богослужение, долженствуем платить деньги тем, коим князь отдаёт в аренду нашу веру"; а о бывшем фаворите Екатерины Зориче, что он "оставил без платежа один только воздух"132. (При Польше иные местечки и города были владельческие - и владелец устанавливал свои дополнительные произвольные поборы с жителей.)
С первых же годов Павла разразились сильные голоды в Белоруссии, особенно в Минской губернии. Гавриил Романович Державин, тогда сенатор, был уполномочен поехать на место, выяснить причины голода и устранить его - притом не было ему дано средств на закупку хлеба, но дано право отбирать имения у нерадивых помещиков и использовать их запасы для раздачи.
Державин, не только наш выдающийся поэт, но и незаурядный государственный деятель, оставил свидетельства уникальные и ярко изложенные. Рассмотрим их.
Голод, обнаруженный Державиным, оказался - крайний. Как он пишет: "приехав в Белоруссию, самолично дознал великий недостаток у поселян в хлебе... самый сильный голод, что питались почти все пареною травою, с пересыпкою самым малым количеством муки или круп"; крестьяне "тощи и бледны, как мёртвые". "В отвращение чего, разведав у кого у богатых владельцев в запасных магазейнах есть хлеб", - взял заимообразно и раздал бедным, а имение одного польского графа, "усмотря таковое немилосердое сдирство", приказал взять в опеку. "Услыша таковую строгость, дворянство возбудилось от дремучки или, лучше сказать, от жестокого равнодушия к человечеству: употребило все способы к прокормлению крестьян, достав хлеба от соседственных губерний. А как... чрез два месяца поспевала жатва, то... пресек голод". Разъезжая по губернии, Державин "привёл в такой страх" предводителей, исправников, что дворянство "сделало комплот или стачку и послало на Державина оклеветание к Императору"133.
Державин нашёл, что пьянством крестьян пользовались еврейские винокуры: "Также сведав, что Жиды, из своего корыстолюбия, выманивая у крестьян хлеб попойками, обращают оный паки в вино и тем оголожают, приказал винокуренные заводы их в деревне Лёзне [Лиозно] запретить". Одновременно "собрал сведения от благоразумнейших обывателей" и от дворян, купечества и поселян "относительно образа жизни Жидов, их промыслов, обманов и всех ухищрений и уловок, коими... оголожают глупых и бедных поселян, и какими средствами можно оборонить от них несмысленную чернь, а им доставить честное и не зазорное пропитание... учинить полезными гражданами"134. Многие злоупотребления польских помещиков и еврейских арендаторов Державин в следующие за тем осенние месяцы описал во "Мнении об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта Евреев", которое и подал ко вниманию императора и высших сановников государства. "Мнение" это, весьма широкое по охвату, вбирающее и оценку наследованных от Польши порядков, и возможные способы преодоления крестьянской нищеты, и особенности тогдашнего еврейского быта, и проект преобразования его при сравнениях с Пруссией и Цесарией (Австрией), и далее с весьма подробной практической разработкой предполагаемых мер, - представляет собой интерес как первое по времени свидетельство просвещённого и государственного русского человека о состоянии еврейской жизни в России - ещё в те ранние годы, когда Россия только что включила евреев в массе.
"Мнение" состоит из двух частей - 1-я: Вообще о белорусских обитателях (в отзывах на "Мнение" мы почти и не встречаем упоминании этой существенной части); и 2-я: О Евреях.
Державин начал с того, что земледелие в Белоруссии вообще допоследне запущено. Тамошние крестьяне "ленивы в работах, не проворны, чужды от всех промыслов и нерадетельны в земледелии. " Из года в год они "едят хлеб не веянный, весною колотуху или из оржаной муки болтушку", летом "довольствуются, с небольшою пересыпкою какого-нибудь жита, изрубленными и сваренными травами... так бывают истощены, что с нуждою шатаются"135.
А здешние польские помещики "не суть домостроительны, управляют имениями... не сами, но через арендаторов", польский обычай, а в аренде "нет общих правил, коими бы охранялись как крестьяне от отягощения, так и хозяйственная часть от расстройки", и "многие любостяжательные арендаторы... крестьян изнурительными работами и налогами приводят в беднейшее состояние и превращают... в бобыли", и аренда эта тем разрушительней, что она кратковременна, на год - на три, и арендатор спешит "извлечь свою корысть... не сожалея о истощении" имения136.
А ещё изнурение крестьян оттого, что некоторые "помещики, отдавая на откуп Жидам в своих деревнях винную продажу, делают с ними постановления, чтоб их крестьяне ничего для себя нужного нигде ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков [втрое дороже], и никому из своих продуктов ничего не продавали, как токмо сим Жидам же откупщикам... дешевле истинных цен". И так "доводят поселян до нищеты, а особливо при возвращении от них взаймы взятого хлеба... уже конечно должны отдать вдвое; кто ж из них того не исполнит, бывают наказаны... отняты все способы у поселян быть зажиточными и сытыми"137.
Далее: большое развитие винокурения, курят вино владельцы, окольная шляхта, попы, монахи и Жиды. (Изо всего еврейского близ-миллионного населения, "двести-триста тысяч людей" жили в деревнях138, проживая в основном виноторговлей.) Крестьяне же "по собрании жатвы неумеренны и неосторожны в расходах; пьют, едят, веселятся и отдают Жидам за старые долги и за попойки всё то, что они ни потребуют; оттого зимою обыкновенно уже показывается у них недостаток... Не токмо в каждом селении, но в иных и по нескольку построено владельцами корчем, где для их и арендаторских жидовских прибытков продаётся по дням и по ночам вино... Там выманивают у них Жиды не токмо насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашенные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь". И это усугубляется обычаем коледы "Жиды, ездя по деревням, а особливо осенью при собрании жатвы, и напоив крестьян со всеми их семействами, собирают с них долги свои и похищают последнее нужное их пропитание"; "пьяных обсчитывая, обирают с ног до головы, и тем погружают поселян в совершенную бедность и нищету"139. Перечисляет и иные причины оскудения крестьян.