Отметим, что преодоление ереси «жидовствующих» дало толчок духовной жизни Московской Руси конца XV-начала XVI века, осознанию необходимости духовного просвещения, школ для духовенства, а с именем епископа Геннадия связано собирание и издание на Руси первой церковно-славянской Библии, ещё не существовавшей как единое собрание на Православном Востоке. С изобретением книгопечатания, «через 80 лет эта самая Геннадиева Библия… напечатана была в Остроге (1580-82 г.), как первопечатная церковно-славянская Библия, и тогда ещё опередившая этим своим появлением весь православный Восток»[42]. Широко обобщает это явление и акад. С. Ф. Платонов: «Движение „жидовствующих“ несомненно заключало в себе элементы западноевропейского рационализма… Ересь была осуждена; её проповедники пострадали, но созданное ими настроение критики и скепсиса в отношении догмы и церковного строя не умерло»[43].
Современная Еврейская энциклопедия напоминает «предположение, что резко отрицательное отношение к иудаизму и евреям в Московской Руси, неизвестное там до начала 16 в.», повелось от этой борьбы с «жидовствующими»[44]. По духовным и государственным масштабам события это вполне правдоподобно. Но Ю. И. Гессен оспаривает такое мнение: «знаменательно, что столь специфическая окраска ереси, как „жидовская“, не помешала успеху секты и вообще не возбудила в ту пору враждебного отношения к евреям»[45].
В эти века, с XIII по XVIII, в соседней Польше создавалась, росла и укреплялась в своём устойчивом быте крупнейшая еврейская община, которой предстояло основать массив будущего российского еврейства, к XX веку главной части еврейства мирового. С XVI века происходило «значительное переселение польских и чешских евреев» на Украину, в Белоруссию и в Литву[46]. В XV в. еврейские купцы из польско-литовского государства ещё свободно приезжали и в Москву. Но это изменилось при Иоанне Грозном: въезд еврейским купцам был запрещён. А когда в 1550 польский король Сигизмунд-Август потребовал, чтоб им был дозволен свободный въезд в Россию, Иоанн отказал в таких словах: «в свои государства Жидом никак ездити не велети, занеже в своих государствах лиха никакого видети не хотим, а хотим того, чтобы Бог дал в моих государствах люди мои были в тишине безо всякого смущенья. И ты бы, брат наш, вперёд о Жидех к нам не писал»[47], они русских людей «от христианства отводили, и отравные зелья в наши земли привозили и пакости многие людям нашим делали»[48].
Есть легенда, что при взятии Полоцка в 1563, по жалобам русских жителей «на лихие дела и притеснения» от евреев, арендаторов и доверенных у польских магнатов, Иоанн IV приказал всем евреям тут же креститься, а отказавшихся, и будто ровно 300 человек, тут же, при себе, велел утопить в Двине. Но историки тщательные, как например Ю. И. Гессен, не только не подтверждают эту версию, хотя бы в ослабленном виде, но даже не упоминают о ней.
Зато он пишет, что при Лжедмитрии I (1605-06) евреи появились в Москве «в большом, сравнительно, числе», как и другие иностранцы. А после конца Смуты было объявлено, что Лжедмитрии II («Тушинский Вор») – «родом Жидовин»[49]. (О происхождении «Тушинского Вора» источники разноречат. Одни утверждают, что это – поповский сын с Украины Матвей Верёвкин: «или Жид… как сказано в современных бумагах государственных», он «разумел, если верить одному чужеземному историку, и язык Еврейский, читал Талмуд, книги Раввинов», «Сигизмунд послал Жида, который назвался Димитрием Царевичем»[50].) Из Еврейской энциклопедии: «Евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении. По некоторым сообщениям… Лжедмитрий II был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I»[51].
После Смуты нахлынувшие за её время польско-литовские люди были в России ограничены в правах, и «польско-литовские евреи должны были в этом отношении разделять судьбу своих сограждан», которым запретили ездить с товарами в Москву и замоскворецкие города[52]. (В договоре московитян с поляками о воцарении, Владислава было оговорено: «Не склонять никого в Римскую, ни в другие Веры, и Жидам не въезжать для торговли в Московское Государство»[53]. А по другим сведениям, евреям – торговым людям после Смуты оставался свободен доступ и в Москву[54].) «Противоречивые распоряжения указывают на то, что правительство Михаила Фёдоровича не преследовало принципиальной политики по отношению к евреям… относилось более терпимо к евреям»[55].
«В годы правления Алексея Михайловича встречаются многие данные о пребывании евреев в России – в Уложении не содержится каких-либо ограничений относительно евреев… они имели тогда доступ во все русские города, включая Москву»[56]. По словам Гессена, среди населения, захваченного при русском наступлении на Литву в 30-е годы XVII в., было немало евреев, и «к ним применялись те же правила, какие были установлены для других». После военных действий 50-60-х «в московском государстве вновь появились пленные евреи, к ним отнеслись отнюдь не хуже, чем к прочим пленным». А после Андрусовского мира 1667 евреям «предложили остаться в стране. И многие, как видно, этим воспользовались». Иные приняли христианство и «некоторые из пленных явились родоначальниками русских дворянских фамилий»[57]. (Небольшое число крестившихся поселилось в XVII веке и на Дону, в станице Старочеркасской, и около десяти казачьих фамилий произошло от них.) Около того же 1667 англичанин Коллинз писал, что «евреи с недавнего времени размножились в Москве и при дворе», по-видимому при покровительстве придворного врача-еврея[58].
При Фёдоре Алексеевиче была попытка приказать: «Которые Евреяны впредь приедут с товары утайкою к Москве» – товаров их на таможне не принимать, ибо «Евреян с товары и без товаров из Смоленска пропускать не велено»[59]. Однако «практика не соответствовала… этому теоретическому правилу»[60].
К ранним годам (1702) царствования Петра, в связи с его манифестом, призывающим в Россию искусных иностранцев, относится его при том оговорка о евреях: «Я хочу… видеть у себя лучше народов Магометанской и языческой веры, нежели Жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю; не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются, и как ближних ко мне ни подкупают»[61].
Однако за всё царствование Петра I нет никаких сведений о стеснениях евреев, не издано ни одного закона, ограничивающего их. Напротив, при общей благожелательности ко всяким иностранцам была широко открыта деятельность и для евреев, а по их возникающей незаменимости находим евреев и в ближайшем доверенном окружении императора: вице-канцлер барон Пётр Шафиров (крупный и плодотворный деятель, но и склонный к мошенничеству, в чём его наказывал при жизни сам Пётр, а после смерти Петра вёл расследование и Сенат[62]); его двоюродные племянники Абрам Веселовский, весьма приближенный к Петру, Исаак Веселовский; Антон Девьер, первый генерал-полицеймейстер Петербурга; Вивьер, начальник тайного розыска; шут Акоста и др. В письме к А. Веселовскому Пётр выразил так: «Для меня совершенно безразлично, крещён ли человек или обрезан, чтобы он только знал своё дело и отличался порядочностью»[63]. Еврейские торговые дома из Германии запрашивали, чтобы русское правительство гарантировало им безопасность торговли с Персией через Россию, но этой гарантии не получили[64].
49
Там же*, с. 9. (Если хотя бы одна из цитат, покрываемых ссылкой, приводится по данному изданию, а не по оригиналу, ссылка снабжается знаком *.)
54
И.М. Дижур. Евреи в экономической жизни России //[Сб.] Книга о русском еврействе: От 1860-х годов до Революции 1917 г. (далее – КРЕ-1). Нью-Йорк: Союз Русских Евреев, 1960, с. 156.