Что ж, мне неведомы кулуарные тонкости Семинара. И ни на миг не забываю я, что все мы вышли из шинели Стругацких и слишком многим обязаны им. Но помню и другое: творец и человек, сосуществуя в одном теле, далеко не всегда во всем подобны один другому.
Немало сентенций Божества слышал я. Немало заметок Божества о сегодняшней жизни нашей читал за последний год. И много чего хотелось бы и моглось сказать Божеству.
Но.
Огромным счастьем моей жизни было личное знакомство с А.Н.
И потому - в память о СТАРШЕМ - ни слова не скажу о МЕНЬШЕМ...
Лев Вершинин
16 сентября 1994 года
* * * А.НИКОЛАЕВ (Санкт-Петербург):
Так получается, что дела прошедших дней не забываются, заставляют думать и страдать. Но - только потому, что от осмысления прошедшего зависит будущее. Потому я взялся за эти строки,- поэтому, а не чтобы оправдаться.
Несколько раз упоминалось в разных местах, что Николаев на "Интерпрессконе-94" заставлял всех голосовать за "Гравилет...", чуть ли не ходил по номерам и с ножом у горла требовал...
Не отрицаю - говорил, пытался убеждать. Но - убеждать. Каждый волен был убеждать кого угодно голосовать за нравящийся ему текст. Я думал, что тоже вправе. Теперь понимаю - ошибался. Я, Николаев Андрей Анатольевич, ответственный секретарь "Интерпресскона" - не мог. Смешно, но почему не мог пояснил мне гораздо позже Б.Н. Потому, что я, как должностное лицо, вроде как бы ПОНУЖДАЮ, мои слова воспринимаются чуть ли не как ДИРЕКТИВА к обязательному исполнению.
Будь все проклято, я по молодости и наивности даже не предполагал, что могу кем-то восприниматься, как должностное лицо.
Вот примерный ход моих мыслей: "Гравилет" лично мне нравится? Безумно. Желаю ли я, чтобы он получил "Интерпресскон"? Не то, что желаю, не могу представить, что он его не получит, это будет катастрофой для выстраданной Сидором и мной премии. Имею ли я право убеждать? Да. Потому что никакими служебными-финансовыми делами лично с Рыбаковым не связан - просто хорошие человеческие отношения. Опять же: любые подтасовки неприемлемы. Я не сомневался в себе, но и технически все сделал так, чтобы отвести любые возможные подозрения (о, а если бы я был в счетной комиссии, чтобы потом говорили?).
Я и сейчас убежден, что заставить кого-либо встать на точку зрения другого против воли невозможно. Вот если бы я проверял у голосующих бюллетени - того ли они зачеркнули, то да! Но ведь сколько я не убеждал Арбитмана (около часа спорили), не сомневаюсь - он голосовал за труд доктора Каца. И Свиридова я убеждал голосовать за "Гравилет" - он спорил, доказывал, и я доказывал. Я не знаю, за что он голосовал, скорее всего, я его не убедил, но разве это хоть чуть-чуть изменило что-то в наших отношениях?
"Гравилет" получил премию исключительно потому, что заслужил ее, никакие интриги не были тому причиной. Может быть я двоих-троих (пусть даже пятерых) переубедил в своей правоте. Но ведь не запрещено никому было убеждать и против "Гравилета" - даже специальные официальные часы мы этому отвели.
Я понимаю, что Андрей Геннадиевич Лазарчук может затаить на меня обиду - разница в голосах оказалась очень невелика (но ведь можно сказать, что Бережной убедил всех присутствовавших на агитации, а то бы они...). Более того, не ощущая за собой вины, я чувствую себя виноватым перед Лазарчуком. Я дважды перечитывал "Иное небо" - классная вещь, еще неоднократно буду перечитывать, слов нет. Но ведь перевернул-то все в моей душе и заставил страдать не понарошку "Гравилет "Цесаревич", черт побери!
Естественно, мне очень бы хотелось, чтобы премия "Интерпресскона" процветала, чтобы ничто не марало ее репутацию. Мы с Сидором понимаем, что она еще не совершенна (мягко сказано), но понимаем, что СОВЕРШЕННОЙ И НАИБОЛЕЕ ПРЕСТИЖНОЙ ни одна премия родиться не может. Надо работать и нарабатывать. Поэтому я очень благодарен всем, кто что-то предлагает по улучшению той же системы подсчета - надо думать и менять. Поэтому я взываю вслед за Аланом Кубатиевым: пусть каждый начнет с себя и прочитывает номинируемые произведения, раз недрожащей рукой берет списки для голосования.
Но я принимаю, все упреки в свой адрес. Виноват. И очень сожалею, что все так получилось. Нет, не что "Гравилет" победил, так и должно было быть. Но лучше бы было, если бы все сами прочитали, и не надо было бы ничего никому разъяснять.
В любом случае, дабы не повторялось подобное, я торжественно обещаю: ни по одному из произведений списка во время "Интерпресскона" никто от меня ни слова не услышит, даже если очень попросит. Естественно, как читатель я не собираюсь отказываться от душевной потребности обсуждать прочитанное на кухне с друзьями - но, как частное лицо. Более того, чтобы на страницах "Двести" печатать обсуждения и по возможности произведения списка, я вышел из номинационной комиссии.
Мне как-то все непросто привыкнуть к мысли, что меня рассматривают как должностное лицо, имеющее власть. Недавно оргкомитет "Интерпресскона" заседал, образовали Совет, куда вошли Сидорович, Б.Н. и ваш покорный слуга. И сразу был задан вопрос: кто будет обладать властью приглашать или не приглашать на "Интерпресскон". Да, эти трое. Да, у меня появилась с Сидором такая власть. Но я не стремился к ней. И видит бог, я никогда никому не отказывал, если кто-то искренне работает на фантастику. Все, кто каким-то образом вышли на нас Сидоровичем ПРИГЛАШЕНИЯ ПОЛУЧИЛИ. Не вижу, почему это должно измениться.
А "Гравилет "Цесаревич" - лучшее из прочитанного мною не только в прошлом году, но и в прошлой пятилетке. Вот только когда Вячеслав Михайлович, следующее произведение напишет? - тоскует душа поклонника.
Андрей Николаев, 5 октября 1994 г.
* * * БОРИС ЗАВГОРОДНИЙ (Волгоград):
Даже не знаю с чего начать. Наверное с главного - и любимого и больного, и интересного, и надоевшего.
МАЛЬВИНА: Итак, начинаем урок. У вас два яблока. Предположим, что вы отдали одно яблоко Некто. Сколько у вас осталось яблок?
БУРАТИНО: Два.
МАЛЬВИНА: Почему же два? Ведь вы же отдали одно яблоко Некто.
БУРАТИНО: А я не отдам одно яблоко Некто, хоть он дерись!
Комментарии, по-моему, излишни. Хотя именно как комментарии и комментарии к комментариям я и задумывал свой ответ "Интерпресскону", а точнее, "Сидоркону-Оберхаму" и "Двести". "Сидоркон-Оберхам" удалось прочесть будучи, на Комариной Плеши, а "Двести" прямо в гранках на квартире у Николаева.
Сережа, Андрей, вы бы видели, как все рвали ваш журнал из рук друг друга - АТАС! Читали запоем (как не всякой "Массандре" приснится) и спорили-спорили, ругая кого нужно, хваля кого не нужно. Вполне адекватно, короче. И даже забыли на время споры по свежим номерам "Черного Баклана", так кто-то образно назвал на Плеши "Страж-Птицу".
Мои же комментарии ко всему происходящему и описанному в журналах, просты и незатейливы: больше премий. И хороших и разных. И пусть никто не уйдет обиженным! Литературная война? Как интере-е-есно! Но небольшой логическо-фантастический экскурс в будущее и старый лозунг: "Есть человек, есть проблема..."
Неохота...
А в общем-то, в литературном мире это всегда было, есть и будет, только не столь эпатажно называется: дискуссии, конференции, открытые письма и так далее. Интересно, право! Война! Она конечно приносит и славу и почет и награды, но ведь бывает и наоборот?! А бывает и ваще смешно. Ты воюешь, а с тобой - нет. Каково? Но в любом случае интересно - задевает, бодрит, кровь горячит. Интересно-то как жить, братцы!
Кстати, неприятное известие всем тем, кто похоронил ВТО. ВТО жив! И именно сейчас проводит свой семинар. И книги издают мал-мала. Так что слухи, как обычно, преувеличены. Все очень просто и слава Богу. Они перестали быть первыми и единственными и книги ихние сейчас равные среди равных, затерялись в книжных развалах. Но если так хочется, ищите и обрящете. Если хочется.
Приятно было узнать о Нике Перумове - человеке и писателе. Я-то по простоте душевной тоже думал, не человек это - псевдоним. А он - экую глыбищу наваял! Кстати, Коля (можно так? если нет - срочно пиши в номер), вот тебе анекдот: Стоим этак мы в Киеве на книжном рынке, немного торгуем-спекулируем НФ, клиент как обычно не идет, а значит - треплемся о ней, НФ родимой. В частности, о романе Перумова - какое, мол, издание лучше: Ставропольское, или "Северо-Западное", почему они так отличаются и не ранняя ли версия опубликована в одном из этих изданий? Как вдруг некто из толпы влез в наш разговор и эдак безапелляционно заявляет: "Ну это-то как раз понятно, почему тексты издания отличаются - разные переводы, разные переводчики..." Смеялись долго. При расставании же сказали многозначительно: "Эх, серота, мы-то знаем кто за этим апсердонимом скрывается". Что же касается обвинения покушения на Святыню, то был у меня один интересный случай. Познакомился с Таисией Иосифовной Ефремовой (давно мечтал), сижу пью чай. Беседую. Сидят двое каких-то членов из комиссии по литературному наследию Ивана Антоновича. И вдруг - открывается дверь и заходит роскошный такой котяра. Усы торчком, хвост трубой. Класс! Я ему "кис-кис" - ноль эмоций. Ничтоже сумнящеся беру его за шкирку и к себе на колени. Ноль эмоций! Кот - стоик! Но как зашипели на меня члены по литературному и так далее... Боже! Как вы можете?! Ведь это кот, которого знал и любил Иван Антонович! Святыня! И тому подобное... Испугался я. Задумался. Что же я сделал на самом деле не так? Вопросил взглядом Таисию Иосифовну, не высказанный вопрос и просьба простить были в моих глазах. А Таисия Иосифовна добро улыбнулась, этак небрежно махнула ладошкой в сторону членов комиссии и сказала: "Ах, оставьте!". Но кот-то, кот - молодчага, так и лежал на моих коленях и даже, мнится мне, мурлыкал. Так что люди, как и коты - разные бывают. Вот Саша Силецкий как-то рассказывал: Давно это было. Проснулся на сеновале и глазам не верит. Раннее утро, луг, а по нему бегут и в росе ноги мочат голые девушки. Догнал, спросил. Оказывается - последовательницы учения Ефремова. Не знаю, до сих пор ли они там и бегают. Скорее всего нет - давно это было, очень давно.