Поведение червей тем временем изменилось. Все они устремились к одной точке, и, запрокинув голову, Блайт разглядел, что они слепились в шар, слились воедино, из шара выступили бугры конечностей и жирный ком головы, тело обрело плотность и четкость очертаний… Последним изменился оттенок – и вот перед Блайтом стоял лысый толстяк с глазами, подобными черным камням.
– Твой корабельный ИИ велел тебе оставаться в рубке, – заявил он.
– Ну, приказы иногда стоит оспаривать, – ответила женщина.
– Допрос необходим, – настаивал мужчина.
Женщина обогнула автодок. Руки она скрестила на груди – Блайт подозревал, что она была настолько рассержена, что не доверяла себе: очень уж ей хотелось ударить собеседника.
– Да, конечно, нам нужна информация, – глухо сказала она. – Но я что-то не помню изменений в государственных законах, которые позволяли бы пытать граждан Государства.
– Он и его экипаж виновны во многих преступлениях, – заявил толстяк.
– Он и его экипаж ни в чем не виновны, пока их вина не доказана, – парировала женщина. – Насколько я понимаю, дело против них завели только из-за их общения с Пенни Роялом.
– Они причинили большие убытки Авиа.
– Да, спасаясь от ареста и передачи в лапы таких, как ты. Думаю, то, что мы видим здесь, лишний раз доказывает, что они приняли верное решение.
Женщина умолка, прикусила нижнюю губу, шагнула назад к автодоку и склонилась над пультом. Док снова навис над Блайтом и выпустил трубку капельницы. Кончик коснулся шеи капитана – и благословенное оцепенение быстро поползло вниз и медленно – вверх. Когда оно охватило череп, наступило забвение.
Глава 5
Лэлик со свалки
– Еще один, – прошипел Хендерсон.
Участок реального пространства, который папаша Лэлика назвал Зоной, являлся точкой Лагранжа, лежащей между довольно обычным красным гигантом, окруженным россыпью малых планетоидов, и его чрезвычайно редким орбитальным партнером – парой сингулярностей одинаковой массы, равной солнечной. Каждая из них быстро вращалась сама по себе, но, кроме того, они еще и вертелись друг вокруг друга со скоростью, близкой к световой. Данная комбинация придавала местному У-пространству некоторые очень странные свойства, весьма благоприятные для Лэлика и прочих экстрим-адаптов Зоны. Лагранж напоминал участок пляжа, к которому сходились все течения, принося горы не только мусора, но и грузов с погибших кораблей, хотя, надо признать, сейчас ценности попадались куда реже, чем в папашины времена.
– Показывай, – сказал Лэлик.
Он горбился в кольце своей гелевой консоли; верный жаломет и инструменты для ремонта лежали рядом.
На овальном экране перед ним сперва появился общий обзор Зоны, с ее длинными трясинами погибших кораблей и завитками парившего хлама, которые в не столь уж далеком будущем сформируют полноценное кольцо вокруг солнца. Возникший на экране пузырь попытался что-то увеличить, но изображение расплывалось. Лэлик подался вперед и, погрузив перепончатые руки в пульт, сунул палец в одну из контролирующих ячеек, вызвав из глубины консоли мягкий шар управления. С его помощью он перекатил второй – визирный – пузырь так, что первый оказался внутри него, и теперь ткнул пальцем в получившуюся ячейку. С мерным гудением биомеханический кометный тягач переориентировался и начал набирать ход. Откинувшись назад, Лэлик разглядывал штуковину на помаргивавшем пикселями экране, не сразу разобрав, что видел нечто, что могло быть цилиндрическим звездолетом, только вскрытым и выпотрошенным. Некоторые поверхности сильно напоминали крылья вороны, и эффект этот Лэлик узнал.
– Похоже на кусок одного из современных ударных кораблей, – разочарованно пробормотал он.
Он сунул руку обратно в консоль, стиснул сдвоенный пузырь, и рокот двигателей умолк. Потом он устроился поудобнее, взял жаломет и снова занялся им. Разлепив шов на боку патронника, вытащил обойму пчел, потом достал длинный скребок, вогнал его в шов и дальше, по стволу, проталкивая наросший внутри слой рубцовой ткани. Органическое оружие было хорошо тем, что само выращивало себе пули, и плохо тем, что по прошествии времени требовало ухода не меньше, чем старики из далекого, до Тихой войны, прошлого. Трудясь над оружием, он размышлял, когда еще воспользуется им снова. Впрочем, стрелять доводилось нечасто, поскольку живые попадались редко – обычно приходилось вырезать мертвые тела из обломков и только.