– Что ж, – сказал я, – пора вернуть на место наш корабельный разум.
– Уверен, что мы хотим его возвращения? – поинтересовалась Рисс.
– Да, абсолютно уверен.
В ответ она только фыркнула, но, когда я, допив чай, направился к шлюзу, все равно последовала за мной.
– Погоди, – остановила меня дрон, когда я уже повернул к старому штурмовику, который Свёрл использовал в качестве обманки.
Я оглянулся: Рисс указывала на что-то яйцекладом, но я ничего такого не увидел, и тогда она выслала мне изображение и быстро менявшиеся координаты на схеме станции. Я внимательно рассмотрел неподвижную картинку, потом переключился на тот же объект в реальном времени, но так ничего и не понял. Ну, какой-то шарообразный прибор, катившийся в сторону открытого пространства. И что? Здесь полным-полно всевозможной двигающейся техники.
– Не узнаешь? – спросила Рисс.
– Нет.
– Пока ты спал, Свёрл нашел кое-что интересное, – начала змея-дрон.
По пути к старому штурмовику она поведала мне о технологии защиты, которую применил Пенни Роял для Панцирь-сити. Оставалось только гадать, зачем Черный ИИ подкинул это устройство Сверлу. Впрочем, чего тут гадать – вероятно, потому что оно потребуется.
Отсоединить все связи Флейта оказалось просто, поскольку Свёрл одарил разум вторинца способностью выброситься из корабля в экстренном случае, что было весьма не по-прадорски, ведь большинство прадоров не слишком заботились о выживании своих детей в любом их виде. Флейту требовалось лишь запустить рутинный процесс размыкания, заблокировав собственно катапультирование. Тиски, удерживавшие его контейнер, разжались, силовые и оптические кабели сами вышли из пазов и по-змеиному уползли в свои гнезда. Шагнув к ящику, я подтолкнул его к выходу, после чего просто шел рядом, еще только пару раз скорректировав курс в сторону трюма, где и перепоручил контейнер с Флейтом ремонтному роботу.
– Я по-прежнему не считаю это хорошей идеей, – заявила Рисс.
– Желаешь сама занять место Флейта и порулить «Копьем»?
– Здесь кишмя кишат ИИ, которые просто запрыгали бы от радости при одной мысли о такой возможности.
– И они заслуживают столько же – или даже больше – доверия, как ты или Флейт?
– Она просто пытается сохранить позицию, – встрял Флейт. – Трудно, наверное, смириться с тем, что ты больше не ненавидишь то, что был запрограммирован ненавидеть. Мы, существа, научившиеся думать, а не только подчиняться наскоро слепленным дрянным программкам, более гибкие и более надежные.
Ох! Я даже поморщился.
– Да, но ты больше не органическое существо, ты сидишь в кристалле и приобрел лишь расширение горизонтов.
– Угу, я изведал оба мира и не столь ограничен, как ты.
– Довольно, – прервал их я. – Это нам не поможет.
И все-таки, не скрою, я был искренне рад, что эти двое снова затеяли свою обычную перепалку. Их пререкания вносили стабильность в мой хаотичный мир.
– Ладно, – пробурчала Рисс, – у меня есть еще немного взрывного геля на случай, если прадорские детишки обнаглеют.
– Ну естественно, – ответил я.
– Так что теперь, босс? – спросил Флейт.
– Теперь, как только всё будет готово, мы снова отправимся в путь и выясним, где сейчас может находиться Пенни Роял.
– Цели те же? – фыркнула Рисс.
– Не знаю. Только, прежде чем уйти, я заберу у Свёрла шип и выясню, что делает Трент…
– А потом?
– Давайте сперва найдем Пенни Рояла. А там посмотрим.
Чем мне заниматься, если не преследовать Черный ИИ? Сейчас Пенни Роял являлся смыслом моего существования, я не мог остановиться, пока дела меж нами не завершены – какими бы они ни были. Кроме того, в глубине души я понимал, как сильно пугала меня перспектива остаться без этой цели, и неважно, насколько неопределенной она стала.
Вместе с извивавшейся рядом Рисс я повел Флейта к своему кораблю, задержавшись только, чтобы посмотреть, что творилось в отсеке конечной сборки. Сперва, когда трюм был полон, я собирался доставить разум через люк для боеприпасов. Сейчас, однако, последние криоящики уже убрали, и путь через трюм представлялся наилучшим, так что я развернул робота. Пока мы шли, я вспоминал прошлый раз, когда точно так же доставлял Флейта на судно. Тогда Изабель Сатоми и два ее помощника лежали парализованные в собственном звездолете – жертвы утонченного биологического оружия, изобретенного мной. Тогда я больше действовал, чем реагировал. Вспоминая это, я чувствовал, что сейчас мне нужно быть поувереннее в своих целях.