Это какое-то наваждение! Он видел себя со стороны. Вид у связанного был жалок. И человек этот испытывал одновременно и страх, и ужас, и обиду, и… ощущение дикой несправедливости. Ему показалось, что он разинул глотку во всю ширь и заорал «За что?». На самом деле из его горла вырвались только хрипы. На губах выступила пена, как у больного, бьющегося в припадке эпилепсии.
Рыжий палач опустил гаечный ключ. «Думаешь, падла, обделаешься легким испугом, да?» — процедил он сквозь зубы. Фигуров заметил золотую фиксу на месте переднего зуба мучителя. «Нет! Будет — как там у вас? — „Умри тяжело, но достойно“, да?» — добавил он, отходя от Фигурова. Сладкая истома разлилась по всему телу несчастного. Он будет жить! Как это классно! Он даже удивился своему облегчению, ведь что его ждет? Медленная и мучительная смерть? Но за что? За что? Он узнает, обязательно узнает! Может, он еще сможет с ним договориться? Все-таки у него есть шанс, есть!
Но что делает этот рыжий дебил? А похититель разгребал кучу хлама в углу комнаты. Колыхались занавески. Он отбрасывал в сторону тряпье, старые вещи. Фигуров с опаской наблюдал за ним. Он только сейчас начал чувствовать, что ему крайне неудобно лежать, что ленты скотча впились ему в кожу и сдавили вены. Ноги его занемели. Он чувствовал слабость во всем теле. Ему до сих пор еще не верилось в то, что все это происходит с ним на самом деле.
Сейчас он проснется. Вытрет холодный пот со лба. Скажет: «И приснится же такое!» Встанет, откроет барчик. Достанет красивую бутыль, нальет себе что-нибудь для успокоения, наверное, французского красного вина. Вернется в свой теплый альков, второй такой есть только у Папы римского. Полежит. Подумает. Быть может, послушает музыку «Dead Can Dance». Или нет, лучше Клауса Шульце. И снова уснет, чтобы утром в семь часов встать, принять контрастный душ, побриться, побрызгаться «Васнецов-нуаром» от законодателя моды Ваньки Васенцова, попить кофе, и спуститься вниз, где без пятнадцати восемь его будет ждать его крутейший «Роад-мобил»…
Нет! Все будет не так! Нужно принимать все как есть! Его похитил маньяк! Что же он должен тогда делать? Попытаться вступить с ним психологический контакт, вспомнил он. Может, удастся убедить, чтобы он его отпустил? Может, он попал сюда по ошибке? Заговорить с ним… Почему он еще до сих пор не попытался это сделать?..
«Посл… Послуш… Слушьте!» Фигуров закашлялся. Ему было трудно говорить. Рыжий внимательно посмотрел на него. «За что вы меня? Что я вам сделал? — дрожащим голосом запричитал Фигуров. — Что вы хотите со мной сделать? Что?» «А щас увидишь, сука!» — рявкнул рыжий. Хлам полетел из-под него в разные стороны с удвоенной быстротой. И вот рыжий нагнулся, что-то взял, повернулся… В его ручищах был… телевизор. Старый, допотопный, ламповый телевизор, кажется, марки «Квант»… Фигуров думал, что все такие телевизоры давно уже покоятся на свалках, ан нет!
Рыжий с огромным телевизором в руках был страшен. Вены на его шее вздулись. Лицо налилось кровью, как у Синьора Помидора в его рекламном ролике польского кетчупа. Сейчас он поставит его прямо на меня, почему-то подумал Фигуров. Однако он прошел мимо и опустил ящик на тумбу, которая стояла рядом с топчаном, на котором лежал пленник, прямо у него в ногах.
«За что вы меня? Что я вам сделал?» — снова заголосил Фигуров, со стыдом замечая, как дрожит у него голосок, поднимаясь до пидористического фальцета. «За что?..» Он вздрогнул от резкого звука. Это рыжий оторвал конец ленты скотча и перетянул ему рот. Лента впилась ему в кожу. Фигуров чуть не взвыл от боли. Дышать стало тяжело, потому что нос был заложен соплями.
«Говорить слишком много стал… Забыл, что молчание — золото?» сверкнув золотой фиксой, сказал рыжий. Он наклонился, щелкнул тумблером. Загудел прибор. Электрошок, подумал Фигуров. Это был всего-навсего стабилизатор напряжения. На экране лампового телевизора через минуту появилось расплывчатое изображение. Внутри у Фигурова что-то дрогнуло.
По свинцово-серому небу со свистом скользили суперсамолеты «Фантомы». Ему показалось, что изображение ему знакомо. Послышался чудовищный гул. Это полетели бомбы. «Что делать, если вы уже рады смерти?» — услышал он знакомый голос. Еще до того, как прозвучал ответ, он понял, почему он здесь и что его ждет. Когда знакомый голос с фальшивым оптимизмом произнес «Примите „форрорлюкс“ и вы спасены!», Фигуров ощутил дикий, ничем не сдерживаемый страх.
4
«Итак, начнем-с!» — с театральным пафосом воскликнул рыжий, добавляя громкость на пыльной панели управления адского телевизора. Теперь уже голос его приобрел гипнотическую силу. Да и весь его облик словно изменился. Он будто преобразился. О боже, как он преобразился! Вместо веснушчатого плебея с рыжими космами перед ним теперь стоял словно дьявол во плоти.