– Совершенно верно. – Анджела нажимала на кнопки клавиатуры, запрашивая новые данные. – По крайней мере, должны быть огромные приливные волны. – Болото сменилось грязного цвета морем. На берег накатывали тяжелые, медленные волны. В нескольких метрах выше по берегу скалы были обесцвечены. – Это просто из-за высокого прилива, – сказала она. – Здесь нет ничего необычного.
– Так в чем же суть? – спросил Карсон.
– А суть в том, что океаны, даже такие, как этот, в таких случаях выплескиваются из берегов. Полетели дальше. – Она открыла канал связи с «Напом» и попросила у Дэвида данные о положении лун. Ожидая ответа, она вывела файл, где была полная информация о газовом гиганте и окружавших его лунах. Она нашла данные по орбитам, рассчитала скорость движения лун и вычислила их позиции.
Когда пришли данные с корабля, она сравнила их со своими расчетами.
Тау, бесформенная скала, находившаяся у самой границы системы, отклонилась от своей орбиты. Но всего лишь на четыреста километров. Пренебрежимо мало. Ро находилась на двести километров впереди. Остальное совпадало в пределах допустимых ошибок.
Солнце опять поднималось вверх по мере того, как шаттл нагонял его. Они летели теперь над газолиновым болотом. Небо за ними горело.
– Оно не твердое, – сказала Хатч.
– Верно, – уверенно ответила Анджела. – Это просто пылевое облако. Должно им быть. У него может быть твердое ядро, но оно должно быть небольшим.
– Но скала, – сказала Хатч, – даже большая, не может удерживать вокруг себя такое количество вещества.
– Это правда, Хатч. Открой секрет клея и получишь Нобелевскую премию.
Объект на экранах напоминал пришельца из старых легенд. Посланник Всемогущего. Интересно, подумал Карсон, каким было небо в Египте во время первой Пасхи? Каким был отчет о погоде в Содоме? Что было видно со стен Иерихона? Что-то заложенное глубоко в недрах его инстинктов говорило о приближении сверхъестественного. Преследуемый явно недоброжелательной космической аномалией и наблюдая ее с близкого расстояния, Карсон становился религиозным.
Он не пытался отогнать эту идею. Он, скорее, агрессивно развлекался ею, размышляя, к чему она может привести. Существуют ли в действительности космические силы? Если они столкнулись с ними, то те явно проявляли странный интерес к более примитивным расам. Дурацкий бог, заставляющий разрушать прямые углы. Создание, причиняющее серьезные неприятности тем, кто нарушил божественный завет строить только округлые объекты.
В поисках корреляций он просмотрел материалы по романтическому и религиозному искусству на Ноке и Куракуа, оставшиеся в записях Мэгги. И кое-что нашел. Там было облако-демон, угрожающе похожее на то, которое было теперь в небе. И еще темный бог с красными глазами и длинными лапами, возникающий из бури.
В пропитанном газолином небе сверкали молнии. Потоки этилового дождя заливали смотровое окно и били по крыльям шаттла. Анджела могла бы подняться повыше, за верхние слои атмосферы, но турбулентность была слишком сильной и продолжала увеличиваться. Она была не уверена, что в нужный момент сможет без осложнений вернуться назад.
Это одновременно пугало и приводило в восторг. Шаттл крутило и бросало из стороны в сторону. В те моменты, когда не надо было сражаться с управлением, она мечтала о славе. Ее имя всегда будет ассоциироваться с этим явлением. Возможно, оно даже будет носить ее имя – Морган. Ей нравилось, как это звучало, перекатывалось на языке. Она видела, как будущие школьники говорят на семинаре: «Существует несколько категорий Морганов».
А может, все будет не так.
Карсон представил выплывающую из Пустоты волну драконовых облаков с фронтом длиной, возможно, в тысячи световых лет. Неудержимый, дьявольский поток, который с точностью часового механизма опустошает целые миры. Они накачиваются в систему в ритме ударов космического сердца. И не одна волна. Три. Может, тысяча волн с гребнями, отстоящими друг от друга на 108 световых лет.
С какой целью?
Это происходит везде? Вдоль всего плеча? На другой стороне Галактики?
– Большой телескоп, – сказал он.
Хатч посмотрела на него.
– Что?
– Я подумал о телескопе на Бета Пасифике. Он был нацелен на Магеллановы облака.
– Ты понял почему?
– Возможно. Создатели Монументов знали о драконах. Тебе не кажется, что они хотели знать, есть ли где-нибудь более безопасные места? За пределами этой галактики?
Хатч почувствовала, как у нее забилось сердце.
– Хороший вопрос, – ответила она.
«Нап» приближался со стороны солнца. Карсон разговаривал по радио с Дэвидом Эмори. Он не обращал внимания на временные задержки, разговор отвлекал его от частых вспышек страха, возникавших от полета в разбушевавшемся небе. Эмори расспрашивал обо всем: о состоянии города у гавани, о том, что они видели на космической станции, как они нашли дракона. Он выразил свое сочувствие по поводу потери товарищей. Он работал с Мэгги и восхищался ею.
– С Джорджем я не был знаком, – сказал он.
К этому времени Карсон поменялся местами с Хатч. Анджела спросила из кабины, почему Эмори задает так много вопросов.
– Наверно, думает, что мы не выживем, – догадалась она. – Он не хочет, чтобы оставались какие-то тайны. Поэтому и задает вопросы сейчас.
Они оставили дракона позади, а вместе с ним и солнце, и летели по ночной стороне луны. Но на горизонте виднелось жуткое красное свечение. Внизу летела назад Земля, мягкая и поблескивающая от снега.
– Мы будем лететь еще с час, – сказала Анджела. – А потом поищем какую-нибудь равнину. Надо, чтобы она была как можно более плоской, тогда на нас ничто не упадет.
По изображениям, поступающим с «Напа», было видно, что аномалия стала такой разреженной, такой раздувшейся и разорванной, что трудно уже сказать, где она находится. Казалось, она рассыпалась по всей системе, и ее обломки плавали среди лун и колец.
В зоне мишени, за которой вели наблюдение камеры, небо заполнил огненный свет.
Шаттл миновал область ледников и теперь скользил над плоской равниной, не имевшей никаких особенностей рельефа, за исключением нескольких холмов на горизонте. Они обогнули почти половину лунного шара.
– Идеальное место, – сказал Карсон – Давайте приземлимся здесь.
«Эшли» достиг предельной точки удаления. В течение микросекунды, какого-то мгновения, он оставался полностью неподвижным по отношению к Дельте. Затем сменил направление движения и отправился в обратный путь. Внутри корабля эта доля секунды прошла бы незамеченной (двигатели продолжали работу с той же мощностью), если бы не замигала зеленая лампочка.
– Сближаемся, – сказал Драфтс. Он знал, что Жанет видела сигнал, она ждала его. Но надо было что-то сказать. Сделать отметку. Они отправились, наконец, в обратный путь.
Анджела отказалась от попытки поднять шаттл в воздух.
– Обстановка ухудшается, – сообщила она. Измерительные приборы зашкаливают. Эта штука испускает ураган низкочастотного излучения в инфракрасном, микроволновом и радиодиапазонах. Но нам повезло: она могла с таким же успехом испускать рентгеновские лучи, и мы бы поджарились.
Небо над ними почти спокойно, только на горизонте виднеется зловещее зарево.
До столкновения два часа. Может, чуть больше или меньше. Разве скажешь точнее с таким объектом?
Передачи из района холмов безнадежно искажены. Анджела отключила их прием. Она выключила также все несущественные системы и сделала странную вещь: выключила свет в кабине, как будто хотела замаскировать шаттл.
Разговоры стали отрывочными. Они говорили о чем угодно, – о том, как странно выглядит небо, и о том, что они больше ни за что не покинут стены своих домов. И успокаивали друг друга.