– Да нет. Я хочу знать, что они собой представляли. Что они делали? Я знаю, что у них были мужчины и женщины и что они долго жили. А что еще?
– У них было много темных периодов. Не таких варварских, как на Земле, и не таких воинственных. Скорее застойных. Иногда целое тысячелетие ничего не происходило. Никакого развития ни в политике, ни в науке. Вообще никакого. Они славились необычайной забывчивостью. Нам, например, известно, что они трижды открывали, что Куракуа не является центром Вселенной.
– Почему? Откуда эти темные периоды?
– Кто знает? Может быть, нам тоже предстоит через них пройти. Мы не так уж много прожили. Что касается куракуанцев, они могли стать жертвами своего долгожительства. Не те люди приходили к власти и потом долго не умирали. – Он сделал безуспешную попытку убрать падающие на глаза волосы. – Подумайте об этом. Представьте, что вам пришлось бы иметь дело с Хартом в течение шестидесяти лет. (Адриан Харт – президент Опекунского Совета Академии. Он был суетлив и мстителен – микроменеджер при полном отсутствии собственных идей.)
Желтый индикатор начал мигать.
– Приближаемся, – сказала она.
Солнечный свет отражался от скал и скакал по равнине множеством солнечных зайчиков. Очень похоже на освещенный хайвэй – яркий и сияющий.
Ричард с интересом наклонился вперед.
Света становилось все больше. Это появилась стена. Она была молочно-белой на фоне серого лунного пейзажа и простиралась от низкой гряды холмов на юге до самого горизонта на севере. Хатч перевела двигатель на обратную тягу и выпустила серию коротких импульсов из маневровых двигателей. Они опустились ближе к поверхности.
Стена увеличивалась в размерах и вскоре заняла почти все небо. Она была огромной. Внешний вид стены, когда они подлетели поближе, напомнил Хатч рисунки Трои в старых учебниках. Она включила телескопы и вывела изображение на мониторы. Строение, казалось, не имело ни единого шва.
Если не считать пробитых отверстий. Выпали целые секции. Были места, где стена разрушена до основания. Рядом лежала щебенка.
– Смотри, – сказал Ричард. – Камни обожжены пламенем.
– Выглядит так, будто ее пытались разрушить.
– Действительно, очень похоже.
– Но какой же огонь может здесь гореть?
– Не знаю. – Он сложил на груди руки и склонил голову. – Я был не прав, что всегда игнорировал это место. Оно удивительное.
– Что же здесь произошло?
– Не знаю. – Он несколько минут сидел неподвижно, глядя в одну точку, и наконец произнес: – Фрост.
– Что?
– Я думаю о Роберте Фросте. Здесь есть нечто, что не любит стену… – Ричард откинулся назад, сложил вместе кончики пальцев и весь ушел в себя. – Великолепно, – выдохнул он. – Полная поэзии тайна. В действительности это просто каменная скульптура в безвоздушном пространстве. Почему ее построили здесь? И кто пытался ее разрушить?
Увиденное грузом легло на его плечи.
Единственное разумное объяснение – выпадение метеоритного дождя. Поблизости действительно имелись горные породы метеоритного происхождения. И множество кратеров. Но результаты выпадения почему-то напоминали злой умысел.
– Может, это только иллюзия, – произнес Ричард, который мог читать ее мысли. – Это единственное здесь архитектурное сооружение, и ему нечего противопоставить, кроме хаоса лунного пейзажа… И все же… – Он покачал головой. – Непонятно, как все это понимать.
Хатч знала, что сооружение построено одиннадцать – двенадцать тысяч лет назад.
– Оно относится к тому же периоду, что и серия Талла.
– Да, – согласился он. – Между ними может существовать связь.
Хатч стало жутковато. Она поймала себя на том, что ищет отпечатки огромных следов.
Стена высотой 41,63 метра. Правильный квадрат. Длина стороны – 8,32 километра.
– Длина стороны, – прочитала она появившуюся на экране надпись, – ровно в две тысячи раз больше ее высоты.
– У них была десятичная система счета.
– Сколько пальцев было у куракуанцев?
– Их с натяжкой можно назвать пальцами. Четыре.
– У Создателей Монументов было пять.
Шаттл развернулся носом к стене. Он парил теперь всего в нескольких метрах.
– Будем высаживаться?
– Нет. Не здесь.
Стена была древней уже во времена строительства египетских пирамид. Хатч плыла вдоль стены и ощущала всю эфемерность своего существования, чего с ней никогда раньше не случалось ни на Япете, ни на других древних планетах. Интересно, какая же между ними разница. Ее радовало то, что красота все-таки выживает. Но когда тебя переживет такое примитивное безумие…
– Это творение, – сказал Ричард, – очень сильно отличается от всего, что они оставили. Если, конечно, оно принадлежит им. Монументы такие легкие, изысканные, элегантные. Создавшая их раса умела радоваться жизни. А здесь нечто мрачное, даже зловещее. Иррациональное. Уродливое. Оно внушает страх. – Он резко откинулся в кресле, как будто испугался оборотня. – Давай поднимемся вверх, – попросил он.
Она, не возражая, медленно двинулась с места.
Ричард снова развернул карту.
– Что тут у нас по строительным материалам? Откуда они брали камень?
Она откопала технический отчет.
– Все местное. В нескольких местах обнаружены карьеры, но все как минимум в шести километрах отсюда.
– Они не хотели портить вид, перекапывая почву рядом с городом. Это, по крайней мере, согласуется с тем, что мы наблюдали в других местах.
– Понятно. Все равно они должны были модифицировать камень. По одной теории, они использовали нанотехнику. Вокруг полно полевого шпата и кварца. Явно отходы. Сама стена из обогащенного кальцита.
– Мрамор.
– Да. Но лучшего качества. Более стойкий. И сильнее отражающий свет.
– Они хотели, чтобы увидели с Куракуа.
– Несомненно. – Они приблизились к сожженной секции. – Генри считает, – сказал Ричард, – что повреждения относятся к 9000 году до нашей эры.
– Именно к тому периоду, когда она и была построена, – сказала Хатч.
– Что-то произошло сразу после постройки, а?
– Может, строители поссорились. Разругались из-за такого славного парка развлечений.
Ричард только развел руками.
– Эта гипотеза не хуже и не лучше других.
Она вернулась к экрану.
– В почве содержится большое количество триоксимелина. Формальдегида. Но только в ближайших окрестностях. Рядом с Оз.
– Мне это ни о чем не говорит. Я почти не знаю химию. Какие из этого следуют выводы?
– Эта штука, – она показала пальцем в сторону экрана, – не предлагает никаких теорий.
За стеной показался псевдогород: темные каньоны широких бульваров, просторные здания без окон и длинные аллеи. Город пустоты и призраков, город из скал и теней. Хатч инстинктивно захотелось света и движения.
– Невероятно, – едва смог выдохнуть Ричард.
Город был невероятно огромный. Она поднялась повыше и одновременно переключила обогреватель кабины на ручное управление, переведя регулятор на минимум. Город, как и стена, лежал в развалинах.
– Посмотри на улицы, – прошептал он.
Кварталы – идеальные квадраты. Километр за километром. До самой линии горизонта. Оз – место удивительной математической точности, даже в нынешнем его состоянии. Проспекты и улицы пересекаются под углом девяносто градусов. Она не увидела ни развилок, ни изгибов дорог, ни сливающихся тропинок. Дома подчинялись тем же строгим геометрическим законам.
– Не много же у них фантазии, – заметила Хатч.
Ричард тяжело дышал.
– Если и существует что-либо более чуждое духу Великих Монументов, чем это место, я его не представляю. – Нигде ни малейшего следа изобретательности. Ни намека на легкость. Это назвали Оз. Но назвали неправильно. Если Оз, настоящая Оз, – страна загадок и чудес, то этот город просто каменная глыба. До самого основания.
Хатч выключила экран визуального наблюдения, и вокруг снова была кабина. Измерительные приборы, клавиатура, индикаторы – все знакомо и уютно. В воздухе аромат кофе.