— Кё. — вздохнул Томоя. — Ты ведь не отцепишься, пока не уговоришь меня, ведь так?
— Томоя, тебе в руки идут халявные деньги, не несущие ровно никаких проблем и чуть больше ответственности, какого хрена ты упрямишься?
— Ладно, понял. Поговорю с Котоми, насколько она действительно согласна.
— Поговори. И да, Томоя… уговоры ведь работают в обе стороны.
— В смысле, я должен Котоми на что-то упрашивать?
— Нет. — я закинула ногу ему на колено. — Ты можешь меня поуговаривать на что-нибудь неприличное.
— Хммм. — Томоя погладил ногу. — Как насчёт совместной ванны?
— Томоя, что не так с твоими фетишами? То ты хочешь смотреть, как кормят, то хочешь смотреть, как моются? Или наоборот, твой фетиш в том, чтобы я на тебя моющего пялилась?
— Мой фетиш в том, чтобы совместить. — ухмыльнулся он.
— А потом мокрой домой поеду?
— Я могу отнести в тебя комнату и быстро высушить абсолютно неумелым массажем.
— Это звучит слишком соблазнительно. — я и вторую ногу закинула туда же. — Соглашусь, если донесёшь меня до дома Котоми.
— Хорошо. — он подхватил меня и встал так быстро, что даже взвизгнула. Ох, Томоя… хотя бы за шею обнять себя дал… да, вот так.
И ведь понёс. Ладно, донесёт — будет ему совместная ванна, от Котоми запрёмся, а больше никто не явится. А и не выйдет — идея хороша, обязательно попробуем потом.
Даже до конца года у нас немало времени впереди. А там я выучусь, вернусь к нему, поженимся — и больше никогда не расстанемся.
========== Томоя Оказаки. Эпилог. ==========
— А я думала, что приеду на всё готовое, сразу за стол посадят кормить, а оно вот как. — сказала Томоё, осматривая гостиную с едва накрытым столом.
— Ну уж прости, дорогая. — ответил я. — Самой первой заявилась, раньше, чем все остальные, придётся потерпеть.
— И ладно, зато отдохну. И Томоя, я тебе не «дорогая», а «дорогая гостья».
— Подумаешь, слово не добавил.
— Тебе подумаешь, а мой парень и твоя девушка с нас шкуры спустят.
— Он и у тебя ревнив?
— Нет. — вздохнула Томоё. — Но шкуру с тебя спустит. Чего тут помочь-то?
— Да если только стаканы расставить и пиво на стол поставить. Я три пиццы заказал, скоро должны прибыть.
— Три пиццы?
— Сам готовить так и не научился.
— Ну хоть бы что-то кроме трёх пицц… — Томоё опустилась на стул. — Хлеб в доме есть?
— Был в хлебнице.
— Тогда пошарю в холодильнике и себе сэндвич организую. Но пока отдохну. — растеклась она, и я лишь усмехнулся.
Мы с Томоё немного сблизились в год после моего выпуска, когда она периодически стала меня навещать. Не исключено что по просьбе Кё, так как сперва заглядывала исключительно буднично «Жив? Ну и хорошо, тогда пока», однако затем стала оставаться посидеть и поболтать, пару раз даже приготовила ужин («Только не говори никому, пожалуйста. И извини, если невкусно, я на тебе тренируюсь»). Затем Томоё тоже выпустилась, пошла учиться дальше и заодно делать карьеру. Кё однажды по секрету сказала мне, что прокатившиеся до и после школьного фестиваля массовые выступления, приведшие к полному запрету на вырубку сакуры — дело рук Томоё, хотя та ни разу нигде не промелькнула и не упоминалась.
Полагаю, за её карьеру можно не беспокоиться.
Пару раз Томоё приводила своего брата — спортивного темноволосого Такафуми. Мы неплохо пообщались, но часто заглядывать он не стал, сконцентрировавшись на спортивной карьере и даже успешно выступив на городских соревнованиях по лёгкой атлетике.
Юкинэ тоже заходила меня навещать, правда, готовкой не занималась. Она после выпуска не отправилась в колледж («У меня есть дела поважнее») и вообще непонятно чем занималась, на мои вопросы предпочитая отвечать уклончиво. Когда я пожаловался на это Томоё, то та пожевала губами, а затем сказала, что Юкинэ — сестра одного влиятельного в бандитских кругах человека. Когда тот погиб, то она фактически заняла его пост и работает над мирным искоренением преступности, причём вполне успешно.
— Тебе лучше не влезать в это, Томоя. — добавила Томоё. — Вряд ли ты можешь чем-то ей помочь, а она не очень хочет об этом распространяться и боится, что мы от неё отвернёмся, если узнаем. Знаешь, пожалуй, зря я это рассказала. Может, треснуть тебя этой бутылкой, чтобы память отшибло?
Я еле её отговорил, после чего пришёл для себя к выводу, что Юкинэ и в самом деле явившаяся в наш грешный мир добрая фея. В наших отношениях это ничего не изменило — да и если вечерние улицы стали гораздо спокойнее благодаря ей, то чего мне выступать-то?
Сунохара остался в городе. Он в итоге уволился из электриков, но нашёл работу водителем, а спустя три года после выпуска женился на Юкинэ. Я не знал, насколько ему известно о своей жене. Каждый раз, когда он заявлялся ко мне с парой бутылок пива и я решался спрашивать, Сунохара только и отвечал, что Юкинэ работает на дому всякой вышивкой на заказ. Возможно, он и в самом деле не знал — ума за эти годы у него не прибавилось совсем уж много, жена спокойно могла водить его за нос. Один раз с ним пришла Мей, та самая младшая сестра, которая уехала ещё до фестиваля, убедившись, что братик в надёжных руках. Она уже не смотрела на меня с подозрением, скорее наоборот, слегка пофлиртовала, но убедилась, что тут ловить нечего, и больше не появлялась — хотя к Сунохаре с Юкинэ иногда наведывалась.
Ещё одним регулярно навещавшим меня человеком оказалась Нагиса, которая зимой нашего последнего учебного года серьёзно заболела. Мы поддерживали её как могли, пару раз даже устроили чаепитие вокруг лежащей в футоне девушки, но Нагиса всё равно просела по оценкам и посещаемости, в итоге вновь оставшись на второй год. На следующий год она всё же сумела выпуститься, хотя и снова болела, однако о колледже не могло быть и речи. В итоге Нагиса осталась работать в булочной своих родителей, нисколько из-за этого не переживала и частенько приносила мне свежую выпечку, в том числе и приготовленную своими руками. С большим трудом заставил её брать за это деньги. Зато драмкружок продолжил работу — Нагиса и Юкинэ сумели привлечь в него новых членов, а те уже привлекли других, так что её усилия не оказались напрасны.
Котоми перевыполнила своё желание, назначив не пять, а десять тысяч йен платы в месяц — и Кё пообещала задушить меня, если посмею отказаться. На самолёт в Америку мы провожали её всей компанией, девушка в итоге разрыдалась, сфотографировала меня и сказала, что поставит в рамочку на столе для поддержки. Кё потом весь вечер ходила надувшаяся. Приезжала обратно Котоми и впрямь до ужаса редко, только разве что на мои дни рождения и Рождество — да и тут не каждый год удавалось. Научная карьера девушки шла в гору, я даже откопал журнал, назвавший её самым сексуальным физиком из Японии, и показал его Котоми, когда она в очередной раз приехала, насладившись красным лицом и уверениями в том, что это неправда.
В свой родной дом я ни разу не возвращался, с отцом не встречался и понятия не имею, как он живёт. Желания выяснять нет.
Каппей и Рё жили в соседнем городе, так что встречались мы редко, но радушно. Они поженились ещё раньше Сунохары и Юкинэ, но с ребёнком обе парочки не спешили по каким-то личным причинам. Рё всё-таки выучилась на медсестру и приобрела любовь к слишком подробным рассказам о том, с чем сталкивалась на работе, а Каппей «взял в долг у хороших людей» и открыл курьерскую службу — похоже, процветающую, ибо сам уже не бегал. Операцию пришлось делать даже не одну, и в ближайшее время Каппей должен был лечь в больницу на финальное обследование, но теперь он уверенно ходил на своих двоих, без проблем влился в нашу компанию и по-прежнему был влюблён в Рё, как и она в него.
Что же до меня и Кё… На летних каникулах мы всё-таки съездили на море (хотя Котоми и одолжила нам денег), причём Кё привезла с собой и семью, включая Рё. В итоге я нормально поговорил с её родителями, объяснился и получил прощение, тем более что Рё подтвердила — меня она уже не любит и не страдает.