В 1973 году каждый крутой фанат, заслуживающий такого прозвища собирал все творения «Velvet Underground» и «Stooges», потому что Боуи работал с Ридом и Игги. Под влиянием Боуи и по его указкам они также подверглись воздействию Уорхола, Гая Пиларта, Берроуза и Гайсина, Керуака, Жана Жене, Сальвадора Дали, Дж Г. Балларда, Кроули и Голден Даун, Фридриха Ницше, Бунюэля, Брехта, Мэнсона, Дзен-буддизма, Мэн Рэя, Гинзберга, трансвестизма и бесчисленных химических и сексуальных экспериментов, никогда прежде не представленных столь явно в мэйнстримовой поп-культуре.
Боуи-мальчики стали первыми прочитавшими главную из когда-либо написанных книгу о английской молодежной культуре— блистательный «Заводной апельсин» Энтони Берджесса, не только потому, что Боуи играл главную тему в качестве вступления во время «Зигги-тура» 1973 года, но и потому, что он и его старый товарищ по художествам Марк Болан сказали, что как-то раз они сидели ночью и шесть раз просмотрели фильм Стэнли Кубрика (позже он написал строчки, которыми заканчивается «Drive-In Saturday»). Не тычь Ситуационистским Интернационалом, ты, старый yarble. Боуи, как и Берджесс с Кубриком, перепахали английскую молодежь, как и позже появившийся Панк.
Иллюстрации: «Заводной апельсин»
фото: Дэвид Боуи, ок. 1976 года
Когда, незадолго до преждевременной смерти Зигги в Хаммерсмит-Одеон, менеджер Боуи Тони ДеФриз предпринял беспрецедентный шаг, заказав для серии выступлений своего главного артиста в Лондоне Эрл-Корт Арену на 18 000 мест, было ясно, что билеты не только распродадутся и шоу станет самым посещаемым в истории британской поп-культуры, но, было не менее реально, что они станут ареной массовых хулиганских выходок. После первого вечера шоу было отменено, потому что во время выступления шайки клонов Боуи мочились в проходах, ломали сидения и устроили массовые драки. Но когда Боуи пел «Changes», осуждающе глядя на собравшихся в партере журналистов и показывая пальцем на своих фанов, когда он пел «и эти дети/на которых вам наплевать/ потому что они пытались изменить свой мир/глухие к вашим консультациям/ОНИ ЗНАЮТ, ЧЕРЕЗ ЧТО ОНИ ПРОШЛИ!». Он заронил семена панка. Это было признание. Здесь, ярость и печаль, разочарование и жестокость бытия английского подростка были доказаны собравшимся новостным СМИ псевдо-молодежного истеблишмента, давшим нам «Битлз», «Yes» и Клиффа Ричарда, и им был показан средний палец. Молодой парень по имени Стив Харли, пока Боуи играл, отправился в туалет, и написал «Cockney Rebel», он позаимствовал котелок Алекса и грим Боуи и создал группу с тем же названием.
Следующая инкарнация Боуи в 1976 году сочетала в себе Ника Рега и «Человека, упавшего на Землю» с Берлином 30-х годов. В то время его называли фашистом (нонсенс), говорили о появлениях НЛО и приходили в возбуждение от оккультных ритуалов, на которых, по общему мнению, вызывался Дьявол (этот период впоследствии приписывался непомерному употреблению кокаина). В том же году появился Контингент Бромли.
Мальчики из рабочего класса, учащиеся в средней школе, читали в Новой Английской Библиотеке книжки в мягких обложках — Ричард Аллен, Мик Норман и Тони Парсонс, восторгались авангардным искусством (особенно нью-йоркским), принимали амфетамины и убеждали себя, и больше никого, что они — бисексуальны. Боуи манипулировал прессой, он стал первой открытой бисексуальной рок-звездой, объявив об этом в интервью «Мелоди Мейкер» в 1971 году, и позже опровержения журналистов не сыграли особой роли. (Второй менеджер Боуи, Кен Питт, как-то показал мне первое опубликованное интервью Боуи — в малотиражном гей-журнале под названием «Джереми» в 1968 году). Мальчики дрались (или чаще жестикулировали под песнопения Гарри Глиттера «Wanna Be In My Gang») на трибунах, пытались делать разрезки из текстов «Roxy Music», и, как всегда, пытались снимать девочек на вечеринках с банками «Watney's Party Seven».
Хотя некоторые закончили Художественный Колледж, в основном рядовой состав Панка (которые, как правило, достигли возраста 16 лет в 1976 году и бросили школу) был скорее ближе к «Саундс» (прыщавые suedehead), чем к NME (прыщавые студенты), скорее к «Mott the Hoople», чем к «King Mob», по крайней мере, пока за дело не взялись Пол Морли, Джули Берчилл и «опытный стрелок» Тони Парсонс.
Американский панк скорее вдохновлен стенаниями гаражных групп — «Electric Prunes» — и тяжелым ритм-энд-блюзом, порождением злобной белой бравады «МС5», чем изданиями, воздействовашими на юных дебилов из спальных микрорайонов.
В 1979 году Панк превратился в более безопасную, домашнюю «Новую Волну», которая позже сама пришла к «инди»-группам и Новым Романтикам (с их заигрываниями с искусством и высокой модой и скрытыми отсылками к литературе). Новые Романтики начинали в клубе «Gossip» на Дин-стрит, на своих еженедельных Боуи-вечерах (которые посещали еще не ставшие известными тогда Бой Джордж, Мэрилин и Марк Алмонд).
Сейчас молодежная культура стала куда более изощренной и разделилась на обособленные специфические стили и коалиции направлений. Эйсид-хаус и Рейв — нарезки Евро-электропопа, Скрэтча и духовного оплодотворения анархическим доморощенным панком и утопическим, наркотическим идеализмом 60-х. Я пока не говорю о «Crass», но если бы я это сделал, без сомнения обнаружил бы, что их дети теперь члены «Spiral Tribe»…
Две сегодняшние выставки здесь, в МСИ в Чикаго — ретроспективы работ американского художника Питера Сола и Арнульфа Райнера, не то немца, не то австрийца, имигрировавшего в конце 60-х в США, возможно потому, что здесь он мог больше заработать.
Работы Сола технически совершенны и совершенно омерзительны на вид. Его картины чрезвычайно похожи на творения более знаменитого исландского художника Эрро — ни те, ни другие мне не нравятся. Крайне политические, зачастую ужасающие темы Сола — наглядные, американские и представляют собой наслоение ослепительно яркого неоново-розового, отвратительного зеленого и ярко-красного, цветов, от которых слезятся глаза. По-видимому, Сол своими жестокими картинами желает поведать о том, как ужасна жестокость «Общества. Если его тема становится более светской, значит, он попытался ограничить воздействие.
Он изображает Вьетнам — восточные девушки, разрисованные как мультяшные змеи, застреленные здоровенными чернокожими солдатами. Это представление артистического мира о жесткой иронии. Так же Сол рисует Джона Уэйна Гейси — массового убийцу и насильника детей, который сейчас стал самым модным художником в стране.
Гейси практически неизвестен за пределами Америки. Впервые я услышал о нем в 1988 или 1989 году, когда кто-то, воспользовавшийся почтовым ящиком на Таймс-Сквер-Стейшн в Нью-Йорке, написал мне, предлагая книгу с избранными местами из многотомной переписки Гейси (всего лишь 14, 95 долларов, высококачественная бумага). Сомнительная популярность Гейси, как самого известного серийного убийцы и насильника 33 молодых людей и мальчиков, достигла своего апогея в Иллинойсе. Как и все прочее в Америке, судебный приговор был вынесен с размахом. Гейси приговорен 12 раз к смертной казни и к 21-му пожизненному заключению. Спустя десятилетие после его нелепого наказания, он все еще жив-здоров. [Гейси в итоге был казнен в 1994 году — Ред.]
Гейси — один из тысяч человек, сидящих в очереди смертников, в ожидании свидания с расстрельной командой или, если им повезло меньше, встречи с электрическим стулом.
Электрический стул был впервые применен в Америке сто лет назад и продолжает использоваться. Это должно вам кое-что сказать о душевном состоянии этой страны. Первым человеком, умершим на стуле, был некий Уильям Кеммлер, осужденный за убийство своей любовницы. Первый разряд длился 17 секунд, но оказался недостаточен, чтобы убить его. После, без сомнения, крайне мучительного двухминутного ожидания, был дан второй разряд, покончивший с ним. Историк Д.Р. Джонс писал — «эта кошмарная сцена, дым, поднимающийся от трупа, вызвал обморок у одного из репортеров, а обвинитель в ужасе бежал из комнаты». Ничего удивительного.