Точно от экстази, я прихожу в Хорошее Настроение, потому что знаю то, чего не знает больше никто, кроме Билла Хикса. Что — МЫ ВСЕ ЧАСТЬ ОДНОГО СУЩЕГО И СМЕРТИ НЕТ.
К пяти утра я проявил себя как британцы за границей, выставляющие себя полными идиотами на танцполе. О, да, я такой милый, когда валяюсь как дурак в канаве, мокрый от алкоголя, дождя и нечистот. Старые демоны. С2Н5ОН.
Туманным утром я благодарю бога, что здесь меня никто не знает и обещаю себе, что если уж я не могу бросить пить, то должен хотя бы перестать танцевать.
Поезд Амтрак — гигантский серебристый монстр, который подтверждает правоту И.К. Брунела — нам в Англии нужны более ширококолейные железные дороги. (Строители империй, ширина Американской железной дороги точно такая же, у как римских дорог). Устроившись в купе, размером со шкаф, я, покачиваясь, отправляюсь в бар и обнаруживаю, что американские поезда такие же грязные и уродливые, как их двойники в Британии.
В этом поезде постелен ужасный нейлоновый ковер, воняющий по всей длине, и в этом суть Америки, здесь даже нет преимущества в виде открывающихся окон.
Бармен из этого поезда сможет приступить к работе на Британскую Железную Дорогу, когда пожелает. Он, помимо всего прочего, некомпетентен, груб и не умеет наливать напитки. Услышав мой акцент, он брюзжит своему дружку — «Еще один британец». Я недоуменно поднимаю брови, что означает — Не надо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет. «Ты британец?» — спрашивает он, разрешая мне вступить в разговор. Я киваю с полным ртом, похожего на мочу, пива. «На этом поезде сотни британцев». Я не видел ни одного. «Сотни. Уж не знаю, что они здесь забыли. Вам что, ребят, больше некуда податься?». «Здесь лучше, чем на Коста дель Соль». «Чо?». «Такое место в Испании». «А, это в Европе». «Да». «Не люблю Европу… что вы все время здесь шляе䑂есь?». «Мы не шляемся. Я здесь в отпуске, еду из Лос-Анджелеса на Восток». «Сроду не был в Лос-Анджелесе. Сроду не был в Лондоне. Раз вы все сюда понаехали, у вас там, поди, никого и не осталось». «Может и нет. Так что, если ты туда поедешь, сможешь застать Королеву, поливающую цветочки». Думаю, он мне почти поверил.
Маслянистые и загадочные части поезда дребезжат, как галька на взморье. Поезд, самолет, пляж. Здесь мы можем свободно помечтать о далеких странах… побережье, взгляд, скромные белые утесы. Как говорил Дерек Джармен: «ТУДА И ОБРАТНО, ТУДА И ОБРАТНО, ВОЛНЫ БЬЮТСЯ О БЕРЕГА СТАРОЙ АНГЛИИ. СКВОЗЬ ПУСТОТУ МЫ ВСМАТРИВАЕМСЯ В МОРСКУЮ ДАЛЬ, РАЗМЫШЛЯЯ О НОЧНОМ ПУТЕШЕСТВИИ». Черный, черный иней покрывает железнодорожные линии. Прямые и такие узкие, они уводят… прочь от настоящей Америки, ПРОЧЬ, в Нью-Йорк…
Хорошо, возможно я слегка пьян и не в состоянии здраво судить, но иногда встречаются крикуны с глубокой обидой на Британию, но даже эти люди приберегают самую едкую критику для японцев и стран Тихоокеанского Бассейна. Америка напугана и впадает в паранойю по поводу нового могущества Японии, не меньше их раздражает и их культурный долг Англии. «Особые отношения» между двумя странами существуют. Хотя это немного значит для людей в обоих странах, некоторых американцев эти отношения раздражают также, как некоторых австралийцев возмущают куда более подлинные связи с Британией. Проблема для этих американцев даже сейчас в том, что сорок процентов населения здесь ведут происхождение от английских предков. Хотя, поскольку Британия — крупнейший иностранный инвестор в США, огромный ломоть Американской Мечты на деле принадлежит британским компаниям. «Английский» фактор столь значителен здесь, что автоматически принимается без необходимости упоминания о нем. Вот почему есть дни, посвященные Мексике, Италии, Пуэрто-Рико, Святому Эндрю и Святому Патрику, но нет, как в Англии, праздника Святого Георгия, кто бы он ни был.
Я сажусь на место и знакомлюсь с Кертисом, официантом, и Бобом, молодым бизнесменом, он едет в Нью-Йорк по делу на поезде, потому что не может летать. Как говорили в одном старом фильме — Официанты — прекрасные люди: Ты их о чем-то просишь, и они тебе это приносят. Недооцененная профессия для Санта-Клауса, отнюдь не рабская.
Америка — мечта гурмана. Не только потому, что еда здесь готовится более изобретательно, но и потому, что сервис, как правило, стесняюще хороший. Я говорю «стесняющий», потому что в классово-сознательной Британии, люди испытывают чувство вины, когда другие люди их обслуживают. Многие люди здесь, решившие стать официантами или портье, также чувствуют, что у них не просто так называемая скромная работа, помогающая сделать людей довольными, но и профессия, мало чем отличающаяся от работы учителя, который имеет преимущества перед своими клиентами. Клиент, таким образом, имеет право на их внимание и сделает так, как они ему скажут, и будет доволен. Если задуматься над этим, то же самое можно сказать и о британских политиках, которые, я уверен, живут, пребывая в заблуждении, что они — лидеры, хотя они — всего лишь оплачиваемые представители британского народа. Бармен, разумеется, исключение, подтверждающее правило, но на каждого идиота, встреченного вами в Америке, приходится дюжина милых, искренних людей.
Хотя огромное количество людей здесь ужасно крикливы, Америка могла бы научить Англию паре манер правил поведения. Официант Кертис и бизнесмен Боб олицетворяют собой все представления американцев о Британии и Европе. Боб был в Лондоне, и ему там понравилось, Кертис никогда не был за пределами Штатов, но хотел бы поехать в Канаду, где «говорят по-французски». Большинство американцев считают, что Канада должна стать частью Штатов, некоторые уверены, что так уже и есть, но очень незначительное число канадцев хотели бы присоединиться к США, а американцы этого не понимают.
Во время «меховой войны» 1812 года между Британией и Америкой, американская армия вошла в Онтарио, чтобы «освободить» своих канадских товарищей от британского ига. Надо полагать, они были крайне удивлены тем, что их встретили оружейными залпами вполне довольные своей жизнью канадцы, и им пришлось спасаться бегством на территорию США. И, как обычно, каждый канадец знает об этом инциденте, а в американских учебниках истории он просто игнорируется.
Общие знания Кертиса об Англии немного лучше его знаний о Канаде. У Англии есть этот быстрый самолет — «Конкорд», и еще большой корабль, «Куин Элизабет 2». Вообще-то их два, «Куин Элизабет 2», как вы знаете. Нет, я не знаю. Да-да, один ходит из Саутхемптона в Нью-Йорк, а другой плавает вокруг «Куррибов».
Позже я спросил у Кертиса, где в поезде телефон. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Американцы могут захламить своим мусором космос, десять раз разрушить мир своим ядерным оружием, но не могут сделать простую вещь — установить в поезде телефон. Боб улыбается, слегка смущенно. Затем он начинает говорить о Лондоне и восторгается супермаркетом Сейнсбери, его восхищает все — от кредитных карточек до фотолабораторий, где все ваши фотографии из отпуска могут обработать меньше, чем за час. Я преисполняюсь патриотической гордости. Слезы наворачиваются у меня на глаза. Старая, добрая Родина. Мы умеем обрабатывать фотопленку. Но, в отличие от Америки, у нас все еще нет чековых книжек для левшей. Что-то здесь не так.
Ночью я смотрю в окно на мелькающие призрачные силуэты. Странные обломки на фоне холодного стекла. Мысленные поляроиды белых пустынных полей, брошенных «крайслеров», деревянных фермерских домов, окрашенных луной в серый цвет, черные линии телеграфных проводов, растянутых под белыми звездами. Время здесь остановилось. Америка — маленькая, уснувшая. Она готова дружить.
Поезд ползет через Бронкс со скоростью черепахи. Время ожидания проходит болезненно. Ну давай же, давай, я хочу выйти. Пассажиры пялятся в грязные окна, размышляя, — что если спрыгнуть здесь и отправиться на станцию метро. На проплывающих мимо станциях метро люди застыли в ожидании, уставившись на бегающих по рельсам крыс, думая, — что если они просто выпрыгнут. Погода хмурая и дождливая. Отпечатки рук на окне.
Если Калифорния была для меня совершенно чуждой, то здесь я чувствую себя как дома. Не только потому, что здесь я когда-то жил, но и потому что почерневшие кирпичи, мокрый бетон и депрессивность Нью-Йорка напоминают мне об Англии. Если ты можешь вообразить Вулверхэмптон, выглядящий так, точно в нем забастовали мусорщики, значит, ты можешь представить себе, как выглядит Бронкс. Слева мы видим мост через Гарлем, старый акведук, черный железнодорожный мост, отмечающий место под названием «Spuyten Duyvil» — голландское название — «Шипящий Дьявол».