Секс-шопы вокруг Таймс-сквер — прекрасные витрины мясных лавок. Ломтики бекона, два фунта сосисок, хирургические приборы, перевернутые вверх тормашками, плазма, жир, моча и собачьи испражнения/собачья усталость. Вороватые люди с Уолл-стрит толкаются между японских туристов, женатые пары средних лет из Куинса и Хобокена (он всегда с золотой цепью и стойким запахом лосьона после бритья, у нее полоски черной изоленты поверх глаз) пытаются показать молодым и прогрессивным, что они ищут свои фото в журнале знакомств, шелестят страницы журналов, глаза и брюки топорщатся. Ой-е.
Я размениваю засаленную пятидолларовую купюру на двадцать жетонов, как ребенок в зале игральных автоматов. Здесь множество забавных игр. Я захожу в кабинку и опускаю первый жетон. Металлическое забрало поднимается, открывая пластиковое окно, сквозь которое можно рассмотреть четырех самых уродливых женщин в мире. Я решаю, что их зовут Чума, Голод, Война и Смерть. Все они обнажены — на них только обязательные туфли на высоких каблуках, они сидят, зевая до слез, крутятся вокруг груды подушек, под «Beat It» Майкла Джексона, доносящуюся из кассетного магнитофона. Очень уместно. Индивидуальные кабинки расположены полукругом вокруг сцены, а это значит, что если приглядеться, то можно увидеть десятки крошечных глазков, волнующее зрелище, сосредоточенные взгляды, устремленные на трех толстух и одну тощую, точно это пришельцы из космоса. Одна из женщин без особого энтузиазма танцует перед моим окошком и, широко раздвинув ноги, замирает перед моим глазком, ее промежность лишь в шести дюймах от моего лица. «Сунь пять баксов через окно, если хочешь увидеть кое-что действительно грязное», — говорит она, не переставая жевать жвачку. Глядя на тусклые, залитые неоновым светом прелести этой девушки, я думаю о том, что я уже увидел кое-что, что следовало бы помыть и не отвечаю ей. Она фыркает, пинает ногой пластиковое окошко, разделяющее нас, и говорит: «Да пошел ты». Очаровательница.
Мужчины стоят в темном коридоре вокруг видео-кабинок, с грохотом потрясая кучами жетонов и, видимо, стоящими членами в своих нейлоновых слаксах. В ожидании свободной кабинки один из них поворачивается ко мне и жалуется: «Какого хрена они думают, они тут делают? Всего пять минут, чтобы подрочить». Хоть где-то преждевременная эякуляция считается социально-приемлемой. Я в правильном месте.
Засохшие пятна на экране телевизора — явно не слюна. Я проверяю, заперта ли дверь, смотрю, нет ли чего влажного или шевелящегося на откидном сидении и опускаю в щель еще один жетон, держа палец на пятидесяти канальном пульте. Вот оно. Вся человеческая жизнь здесь. Ужасное открытие.
Видео-кабинки — странные маленькие комнатки, в которых стучат костями скелеты. Тайные прибежища фантазии, и хотя немногие готовы мужчины признаться, но в свое время практически все это делали. Запрещенные, во время чисток тори несколько лет назад в Лондоне, они распространились на СПИДо-сознательной 42-й улице, как никогда раньше. В конце концов, для наблюдателя, вуайеризм — самый безопасный секс. Большинство людей предполагают, что просмотр таких видео — «сексизм» и унижение достоинства женщин. Хотя подобное мнение вряд ли можно считать результатом серьезных размышлений — скорее это следствие модной, «политкорректной» доктрины, лишенной индивидуальной мысли в угоду согласованной реакции.
Некоторые из этих видео, я должен сказать, весьма неприятны, и некоторые к тому же унизительны для женщин, в них снимавшихся. Можно признать, что незначительный процент преимущественно мужской аудитории порнографии отвратительно увлечен этим, и способен получать удовольствие лишь от вуайеризма и наблюдения. Традиционный для семидесятых феминистский взгляд на порно — оно оскорбительно для женщин, но это нонсенс. Классические художники творили нечто подобное на протяжении веков. Некоторые мужчины — хотя, разумеется, очень немногие — позволяют этим фантазиям воздействовать на их отношение к женщинам в обычной жизни, но таким людям, можно быть уверенным, придется изменить свое мировоззрение, войдя в контакт с женщинами в реальном мире. И можно ли считать, что если кто-то смотрит порнофильмы, значит, он считает всех женщин — и свою бабушку, например — доступными шлюхами?
До сих пор нет научных, заслуживающих доверия доказательств связи порнографии с сексуальными преступлениями, несмотря на то, что некоторые преступники заявляют, что порнография «заставила их это сделать», точно так же Марк Чэпмен винит Джерома Д. Сэлинджера в смерти (это произошло в нескольких улицах отсюда) Джона Леннона. Счастье — это дымящийся пистолет. В реальности же становится понятно, что многие мужчины, «приходящие» сюда ежедневно, просто не имеют иной формы сексуального высвобождения. Галлоны спермы, которые ежегодно скапливаются в этих трущобах, вызывают полезный социальный эффект, ослабляя сексуальное напряжение тысяч зачастую одиноких, потенциально опасных людей.
Посмотрите вокруг. Когда Западная Германия в 1975 году легализовала жесткую порнографию, количество случаев изнасилования и других, связанных с сексом преступлений, значительно снизились. Почему эта смущающая неопубликованная статистика не прошла через цензурное лобби, совершенно понятно. Я иногда задаюсь вопросом, насколько «сексистски» для женщины смотреть порнографичские фильмы? Многие это делают, но не все признаются — в самом деле ведь здесь сегодня встречаются и одинокие женщины и пары, и предположить, что ни одна женщина не находит порнографию привлекательной — снисходительно, сексистски и ошибочно. И насколько сексистски для гомосексуала смотреть фильм с участием других гомосексуалов? По крайней мере 20 % порнографии в Америке работает для геев. Есть также лесбийские садо-мазожурналы в Калифорнии, которые читают преимущественно женщины, книги, ориентированные на лесбиянок, например, написанные Сьюзи Брайт и Пэт Калифиа по таким вопросам, как порка и вагинальный фистинг, и лесбийские ночные клубы, как здесь, так и в Лондоне, обслуживающие женщин, носящих лифы, ажурные чулки, наручники и все прочие атрибуты садо-мазо, которые, как правило, ассоциируются со стариками, ошивающимися в порно-шопах. Знай свою аудиторию.
…В 23-й кабинке кончают. «Благослови меня, Отец Небесный…» «Падение, падаю»… ибо я согрешил. Заставьте ее услышать. Глаза в глаза. Песни без слов… Понять животных. Соломон понял. Дар природы. Чревовещание. Губы сомкнуты… «Спасибо тебе», — говорит священник сквозь металлическую решетку. «Останется тридцать жетонов».
Хотя некоторые люди могут почувствовать себя оскорбленными или униженными сексуальным эксгибиционизмом или даже наготой, многих это не смущает. Когда мне было восемнадцать, мне предложили сняться в порнофильме, но ничего не вышло, потому что нужно было заниматься сексом с другими мужчинами — я решил, что с этим не справлюсь, тем более перед камерой. Мне повезло. Будь я в то время бездомным, я бы, наверно, взялся за эту работу. Но можно ли бы считать это эксплуатацией, если я бы пошел на это, если бы я принял сознательное решение использовать собственное тело, чтобы заработать денег на аудитории, состоящей преимущественно из престарелых геев? Я не сторонник порно на эстетических основаниях; я просто защищаю данное Богом право на свободу выбора. Я думаю, что большая часть критики порнографии на самом деле основывается на моральных ценностях критиков, как бы это не подавалось. У меня есть друзья, работающие проститутками, стриптизерами, в пип-шоу и снимающиеся в жестких порнофильмах. Только один из них сказал, что чувствует себя униженным и оскорбленным, некоторые из них получают удовольствие от своей работы, в том числе одна девушка, которая не нуждается в деньгах, она сказала мне, что для нее это «лучшая на свете работа, летать в Рим или Лос-Анджелес, трахать шикарных парней». Такая реакция, возможно, служит психологическим защитным механизмом, и придерживаясь этой точки зрения, я, возможно, подавляю свое собственное подсознательное чувство вины и сознательно остаюсь наивным, но она — образованная девушка из среднего класса, которая заявляет, что ей эта работа по кайфу, ей нравится получать за это деньги. С кем я спорю? Социологи, цензоры и жадные до информации феминистки уверены, что секс-звезды унижают себя.