В общественных терминах, поп-плацебо — хороший способ сохранения кажущегося здоровья общества, превращающий разочарование и подлинное социальное беспокойство из Проблемы в Выгоду. Государственным контроль и рок-н-ролл находится в руках умных людей. Чувство отчуждения, вызванное подавлением, поглощено и превращено в эскапизм, побег в страну Развлечений. Поколению кока-колы социальная реальность кажется скучной. Информация о том, как все обстоит на самом деле, подается как нечто крайне неинтересное. Здесь, тем не менее, мы намерены представить дробинку информации — смертоносную пулю для гедониста — набитую тупыми фактами. Лишь используя диалект «Контроля», язык Закона и жесткое регламентирование Информации, можем ли мы надеяться представить текущую ситуацию, как она есть на самом деле. Или, по крайней мере, зайти настолько далеко, насколько позволяют официальные документы, «Хэнсард», «Таймс», Би-Би-Си и тому подобные. Факты говорят сами за себя. Вот как мы живем в этой свободной стране в конце восьмидесятых.
Всякий сомневающийся в правдивости событий и фактов, изложенных здесь, может проверить их и составить независимое суждение. Сделав это, они поймут, что этот информационный коллаж представляет собой лишь каплю в море. Все, что мы пытаемся здесь сделать — это передать ощущение полной, ужасающей правды.
Хотя право на жесткий контроль, осуществляемый в настоящее время, не может принадлежать какой-либо одной политической партии; хотя «система» явно дала трещину, и явно нуждается в согласовании прав личности с предполагаемыми желаниями большинства, кризис в современной Британии (я намеренно использую это слово), отчасти вызван позицией теперешнего правительства. Правительства, являющегося отражением века, в котором мы живем. Века, в котором «свобода» была подкорректирована и ограничена, изменен даже смысл этого слова, это — «свобода» личностей и компаний, которые теперь должны более безжалостно соперничать друг с другом исключительно на экономическом уровне.
Надо отдать должное, при теперешнем режиме мы получили новые права. Право на личное владение телефоном, но не право выражать чувства, умаляющие доминирующую идеологию Государства. Право покупать муниципальные дома, но не право на труд. Право покупать акции «Бритиш Эйруэйс», но не право на бесплатное образование…
Настали смутные времена. Отчасти это связано с социальными и экономическими ошибками государства, сделанными после войны. В этой атмосфере многие, лишенные воображения, люди на политической арене были убеждены, что следует оставить притязания на возможность достижения согласия в политике. Освобождаясь от необходимости дебатов, свободы информации и признания равноправия, которые идут рука об руку с подобными старомодными идеями.
Видимо, британцы старательно убеждали, что грехи отцов их — относительный либерализм и чрезмерная мягкость 50-х и 60-х годов пали на них, детей. Проблемы с электричеством, дефицит и забастовки 70-х, плюс массовая безработица, протесты и новые болезни 80-х укрепляли их веру в то, что нам необходимы «сильные» лидеры, запрещающие законы, для того, чтобы бороться с опасностями и подняться по некоей дороге «из желтого кирпича» к возрождению, восстановлению, подъему. Чувство вины и расплаты за грехи. Следует проглотить лекарство доктора Бенвея, если ты хочешь сохранить эту работу, эту страховку, эту видимость успеха. Стало быть, мы, покладистое большинство, должны подчиниться диктатуре очень незначительного меньшинства с железным кулаком в бархатной перчатке. Ботинки-то, может быть, и от «Гуччи», но они точно так же отпечатываются на наших лицах.
В этом безмолвном, покорном веке, создается впечатление, что общественное сопротивление уменьшается, в то время как угнетение нарастает. Наша толерантность становится все выше и выше, поднимаясь по нескончаемой спирали. Так что с каждой пулей, выпущенной из полицейского пистолета, слышится все меньше шума. Потому что чем больше пуль выпущено, чем больше ограничивающих законов принято, чем чаще повторяются репрессивные акты — старые, как мир, тем менее заинтересованными и озабоченными мы становимся. И наше воспитание, в котором главное место отводилось нашему давнему принятию таких нелепостей, как Торговля по воскресеньям и Лицензионные законы, делает нас беспомощными перед лицом нынешних нападок на либертарианизм и гражданские права.
Перед лицом нарастающего противостояния левого и правого политического крыла, цивилизованное, разумное, спокойное и социально-защищенное существование, желанное для молчаливого большинства кажется все менее и менее достижимым. В то время как организационный аппарат грохочет как танк, не обращая внимания на любые предписания, исходящие не с Даунинг-стрит. Все было бы иначе, если бы в Британии существовали такие же гарантии, как в других странах.
В 1215 году король Джон подписал «Великую хартию вольностей», документ, дававший каждому англичанину право на честный суд и защиту от произвола властей. Таким образом, концепция «свободы личности» была заложена в основе того, что, как показывает история, должно было стать самой передовой социальной структурой на планете. С тех самых пор, как было сказано ранее, эта смутная мысль о Свободе плескалась близ нейрологических заводей британского коллективного бессознательного, ее использовали, ею злоупотребляли последующие поколения.
Нацистская Германия боролась, казалось, против всего того, за что стояла Британия. Нацисты были против свободы, против демократии и против Христа. Вместе с тем, те же самые доводы приводились позже для поношения нашего союзника в борьбе против нацистов, СССР. И соответственно, предвыборная кампания 1979 года — через 764 года после «Великой хартии вольностей» — этой древней движущей силы свободы, к этому времени ставшей сродни легендам о короле Артуре, была вызвана черной магией пиар-менеджеров, нанятых тори (как это было и 1983 и в 1987 годах).
Игриво завернувшись в «юнион-джек», современная Боадицея стала главным порождением «иерусалимской» школы английской мысли, стоявшей на платформе «Свободы личности» и противопоставляла себя тому, что именуется «социалистической платформой» «государственного вмешательства». Она обещала людям свободу выбора работы (Arbeit Macht Frei) и «сделать Британию достаточно сильной, чтобы каждый гражданин имел больше свободы выбора». Взывавшая к едва ли не врожденному инстинкту (как Франко и Гитлер), Маргарет Тэтчер была избрана премьер-министром 3-го мая 1979 года. Британия, как нас уверили, теперь стала свободной.
Ни для кого не сюрприз, что политики лгут. Реальность не соответствует предвыборной риторике. С тех пор как тэтчеровская администрация пришла к власти, избранная 11 миллионами из 56 488 000 человек, живущих в Соединенном Королевстве, в нынешней практике предоставления большей свободы личности наблюдаются некоторые несоответствия, которые мы намерены здесь рассмотреть.
Что Тэтчер не объяснила, так это то, что ее представление о «свободе» крайне избирательно, и сводится к предоставлению больших экономических свобод богатым, для того, чтобы они становились богаче, а моральная сторона вопроса никого не заботит. С тех пор как рыночные силы получили свободу, началось неизбежное падение. «Лузерами» в этой новой системе оказываются те, кто не пытается вести конкурентную борьбу, общество о них больше не заботиться. Права на социальное обеспечение отошли на задний план, поэтому общественный конфликт, социальная поляризация, неудовлетворенность и даже преступность всячески поощряются. Поэтому сильный дисциплинарный режим сопровождается необходимостью, когда кто-то входит в эру Свободного Рынка. Государство меньше вмешивается в финансовые вопросы (людям предоставляется возможность тонуть или выплывать самостоятельно), но гораздо сильнее вмешивается в другие сферы.