В купе было тесно. Антон Антоныч гремел своим огромным голосом так, что сытый почти умоляюще смотрел на него близорукими глазами. Он полулежал в углу дивана. Антон Антоныч говорил стоя. Ни одной точки не было ленивой, спокойной, усталой во всем его теле. И сытому казалось, что это не слова даже, что в каждый звук своего голоса вливался чем-то - руками, глазами, гибким поясом - весь это шумоватый человек, даже красные щеки, даже сизые от проседи волосы кричали.
Сытый курил, хрипло дышал, иногда грузно кашлял. Антона Антоныча нельзя было представить курящим: просто это было для него как-то слишком задумчиво и мирно.
Сытый узнал, как он женился на Елене Ивановне, дочери помещика, соседнего с заводом.
- Многие сваталися, как сказать, - го-ордячка была, кра-сива, ш-шельма!.. От, я вам скажу, добрейший мой: колы везется, то и пивень несется, а колы не везется, то й курка не несется, - така пословица существует, как сказать... Правда истинная! Вот уж правда!.. Увидал ее - на дороге встретил, на Рождество, - приехала из Киева, как сказать, и никогда прежде не видал, и жениться никогда и в мыслях не было... Сюртук! Шубу! Лошадей! Еду предложение делать... Комэдия! Приезжаю, а там у нее отец закоснелый такой хохол, з такими бровьями, как... как... как у Вия, - так встал, руки зложил... "Чтобы я, говорит, столбовой дворянин, тебе, купчишке, австрияку, дочь свою отдал?.. Нико-гда!.." Как... как быка обухом хватил, верите ли!.. Я ведь дерзкий, как сказать, я - кат, а тут я согнувся, ка-к волчий хвост, и - хоть бы слово сказал - вышел. Приехал к себе, на зовод, две недели пил без просыпу, клянуся вам честью, две недели!.. Хорошо, добрейший мой!.. Ну, вот уж, кончено, как сказать: гарбуза зъел, и... и... и иди себе на пруд знимай рубаху - а ни пикни, тони - а ни пикни!.. Но чтобы меня та-ак?! Э-э-э... то не по адрес-су, не-ет, - то не туда адресовано, голубчик! Не-ет!.. Зовод я бросил управляющему, - был у меня там такой шустрый, может, и помер теперь, - а она уж знова в Киеве, - и я в Киев!.. То есть как она меня измучила там, ш-шельма! Вот я вам скажу, баба!.. И дикий-то я, как... зверь, и говорить не умею, и одеваться не умею, и в обществе, как сказать, не могу... Три раза квартиру меняла, чтобы тайно, как сказать, - от меня тайно... чтобы я не найшел, верите ли!.. А на Красну горку, как говорится, свадьба у нас была, добрейший, да так, шо и отец не знал, га?!. А после свадьбы приезжаем к нему з визитом, как сказать, на кровных лошадьях, - серые, з яблоками... Я в-вам скажу!.. На крыльцо вышел, руки зложил... Та шо ж ты, думаю, катувать нас хочешь?.. Аж нет, бессловесно так целуется з ней, а я стою без шапки... Аж потом и со мной. А я: "Гарны, говорю, кони?" - "Та гарны ж, говорит, кони". - "Вот то я вам в подарок их пригнал, шоб к нам в гости почаще наезжали, как сказать!"... А боже ж!.. Пили мы з стариком сливянку та мед, а я нет-нет: "Так как, говорю: австрияку? га?.. купчишке?" А у него бровьи такие, как у Вия, - миг-миг бровьями... В том же годе, вскорости, умер... а в этом году весной мы серебряну свадьбу з женой справляли... Три сына у меня, как сказать, молодцы, студенты, такие, аж-аж-аж-а-аж...
Около Тулы сытый с одышкой вышел, а на его место сели двое - муж и жена: он - в чиновничьей фуражке, в синих очках, с узенькой желтой бородкой, и она - с белым и добрым, коровьим лицом.
Антон Антоныч суетливо помогал им уложить вещи, - а вещей было девять мест, - все указывал носильщику:
- Это, братец ты мой, - сюда... та-ак! А это... это... как сказать... да не сюда. Э-э-э... ты как-то тупо соображаешь... это сюда засунь, так... вот!
- Ах, сюда нельзя, сомнут: там шляпка! - защищалась дама.
- Ага! Так бы вы нам и сказали, шо нельзя, то мы б уж и знали, шо нельзя... Стой-стой-стой - вот сюда клади, вот... Вот место, вот!
И укладкой этих чужих вещей так увлекся Антон Антоныч, что впопыхах дал носильщику двугривенный на чай.
Когда поезд тронулся, Антон Антоныч сказал:
- Вот и веселей мне будет, а то, верите ль, - ехал тут один хрип-пун, вот сейчас вышел, может, вы его и видели, - сидит, пыхтит та молчит, как... как... тульский прянник!
Потом он подробно рассказал им о своем новом имении:
- Две тысячи триста десятин, - или больше или меньше, как говорится, две тысячи триста, а?.. Подумайте!.. Лес! Такой лес, что аж-аж-аж! Сосны и елки, и сосны и елки - как од-на! Такие ровные, как од-на! Как... как свечи, верите ли! Мачтовый лес!.. Восемнадцать тысяч в год беспрекословно дает лесопилка, как сказать, - контракт на три года: пятьдесят четыре тысячи есть! В кор-мане!..
- Весь лес и сведут, - успел вставить чиновник.
- Добрейший мой, - только од четверти в отрубе, од четверти! Од чет-вер-ти, - не весь, нет! О-о, это шельмовство бы было, как сказать, если бы весь!.. Вот... Двадцать две фермы в аренде - девьять тысяч доходу... ежегодно... Пруды з рыбой!.. Два пруда рядом, как сказать, возле-возле дому, один в лесу... Дом баронский - роскошь! Эт-то роскошь, та роскошь, я вам говорю!.. Громаднейший замок, грандиезный!.. Два этажа, башня - гранит, чистый гранит, и никакого веку не будет, и ни-ни-ни-ни!.. Постройки какие, вот я вам скажу, - э-э... Немцы-то народ не глупый, не-ет! Немцы - то первоклассный народ, клянуся вам богом!
- Как же, и обезьяну выдумал, - вставил чиновник.
- Образцовое хозяйство, - как сказать, - образец та образец!.. Шо там обезьяна? - Ерун-да-а!.. Шестьдесят семь дойных коров, племенных, как сказать, голландских, короткошерстых, - шутка?!. Вот живой инвентарь, как сказать, га?! Рабочих лошадей - тридцать пьять: здоровы, кормлены, не биты... а? - Вот то хозяйство!
- Стоят - даром овес едят, - опять вставил чиновник.
- О-о, не даром! Поверьте, добрейший, не даром! Как можно, та как можно!.. А бревна на лесопилку возить, как сказать? А доски на станцию? На бумажну фабрику обрезки-шестифутовки, как сказать, - еловые? На моих лошадях, голубчик, возят...
- Значит, опять доход.
- До-хо-од! Доход, добрейший! Ро-бо-та! О-о, это большое дело, как сказать!.. Человек - ро-бо-тай, лошадь - ро-бо-тай, дерево - рроботай, трава растет, как сказать, - и траву в роботу, гей-гей, шоб аж-аж-аж!.. Прело, горело, чтобы пар шел! Вот как надо, добрейший мой! Надо, как дятел носом дупло долбит: в од-ну точку, в од-ну точку... А з тих, шо как бу-ря, как ветер носятся, как сказать, как гро-ом, - з тих... з тих... Есть така пословица, извините за выраж'ение: хочь бы пьёс, абы б яйца нес!..
Так говорил Антон Антоныч долго и упорно. Был вечер, зажгли газовый фонарь, даме, видимо, хотелось спать, и муж ее все чаще делал ворчливые вставки в речь Антона Антоныча.
В Орле они вышли. Два студента тут же сели в купе, и, подмигивая на уходившего чиновника, сказал им Антон Антоныч:
- Бог з ним! Во-от наказание господне!.. Все сидел та ворчал, как... как... Ен'ох, как сказать!
- Почему Ен'ох? - спросили оба.
- Как Ен'ох, ну! Как Ен'ох, когда его на небо живым брали... Вкоренился за сколько сот лет, врос корнями в землю, а его берут... Тащут... Насильно, как сказать...
Потом он вспомнил, что у него три сына, тоже студенты, и долго и громко, хотя была уже глубокая ночь, говорил о своих сыновьях-студентах.
II
Когда подъезжал Антон Антоныч к Тростянке, день был ласковый, небо близкое, теплое, земля золотистая, горячая от спелых хлебов; по дороге навстречу ему кряхтели домовито пахучие воза, загорелые мужичьи лица сыто лоснились от легкого пота; бабы визжали на косовице... густо была замешана жизнь.
С горки за две версты вся на виду была его усадьба с садом, и Тростянка - село в двести чисто вымазанных белых хат, крытых очеретом, и церковь, тоже белая, с зелененькими, выцветшими куполами. А дальше налево, ближе к горизонту, видно было деревню Мановицы, а направо - небольшой хуторок Веденяпина - отставного ротмистра, охотника, который что ни скажет слово соврет, но именно, должно быть, поэтому нескучный малый и невредный сосед.